Влад Адеков - Мысли вслух 1.0.8.

Моя книга историй полна боли и скорби.
Что ни страница – то на раны пуд соли.
Ведь был изгоем для всех, словно какая проказа,
дыша химикатами без противогаза.
И я пережил всё, включая смерть близких.
Спал на земле, едя крохи из миски.
Но духом не пал, став намного сильней.
Быть с клеймом на спине – удел только свиней.

Так что все мы тут горя хлебнули сполна.
Всех нас живущих задела волна.
Но ты не сдавайся, мой друг, и держись.
Тебя судьба бьёт, а ты улыбнись.

Являться скотиной на убой – была такова моя в жизни доля,
но изменить свою судьбу мне помогла каменная воля.
«Никогда не выйдет из него ничего», – так говорили все,
однако я собственноручно избавился от подобных клише.
Вот раньше-то как, а? Не видя Солнца, обитал в гетто,
и шансов выбраться из этой ямы ну практически нету.
Преступность, голод, нищета, беспорядки – вот и всё детство,
которое ждало меня ещё в утробе материнской матки.
И это хорошо, когда есть возможность реализоваться дитю,
но только такие, как я, были обречены на корню,
а моё судно много лет шло просто неустанно ко дну.
Однако в итоге в конце туннеля я смог увидеть осиянный свет,
сменив свой неуверенный шаг во мгле на быстрый бег.
И я поставил всю свою жалкую жизнь на этот кон,
уповая на надежду, что в силах и сам стать лучом.
Мог всё проиграть и умереть, канув в Лету бесследно,
но всегда идти до конца – вот моё собственное кредо.
Через тернии к звёздам – фраза, характеризующая мой путь.
Пусть и банально, однако в ней вся моя глубинная суть.
Да, только так рождаются легенды и закаляется сталь.
Если ты боишься выйти из зоны комфорта – мне тебя жаль.

Я стойкий оловянный солдатик, хотя наш мир весьма жесток.
К тому же гепард среди улиток, ведь обуздать смог ток.
И, словно Жак Фреско, вне закона и сам себе на уме.
Как самый последний самурай иду по собственной стезе.

Ну а ты какой-то мутант и узник Петербургской кунсткамеры.
Принимай стойку смирно, когда господин твой в здании.
Хочешь познать ласку, нежность и домашний уют?
Об этом даже не мечтай, обыватель нищенских юрт.

Потому что ты зажат, как жук, между стеклом и рамой.
Стареешь очень рано, и внутри у тебя кровоточащая рана.
И умрёшь один в темноте, так и не сумев увидеть Солнца.
А я заберу твою жизнь, будто Оппенгеймер у японца.

Ещё ты точно кобра для мангуста – бесплатный обед.
Плюс рахит и дистрофик, аки типичный аскет.
И не пытайся бежать, ибо волкодав выйдет на след.
Я как адепт Саурона, что олицетворяет саму смерть.

А твои шансы на победу приближены к нулю.
Сделай выпад в мою сторону, и я лично тебя пристрелю.
Так что собирай давай все свои пожитки, сынок.
Завтра день, когда феодалу ты платишь оброк.

Не хотелось бы из зоны комфорта выходить,
но мне необходима исповедь.
Поэтому я пишу на пергаменте строчки,
повествующие о всей моей жизни.

Итак, смотри.
Вот уже пару десятков лет позади.
И не благодаря весь мой путь, а всему и всем вопреки.
Вопрос к тебе, Демиург: «Сколько миль ещё идти?»
Я к свету вроде бы стремлюсь, но всё равно не вижу ни зги.

И что? Что же ожидает меня впереди?
А в прочем, как и каждые Божие дни.
Мост Эйнштейна – Розена, происки тьмы,
морлоки, морок, рок фатальной судьбы.

Ведь выжить здесь шанс – всего лишь фотон.
Во тьме сгинет живое, как планета Фаэтон.
И не спасут здесь даже Ариадны нити. И эй!
Фемида, не спи!
На нашу ойкумену взор свой устреми.

Уже все тут давно обречены,
на самой Эрешкигаль обручены.
Пойми,
для режима, системы и власти
такие, как я или ты —
просто безликие, бесправные рабы.

Так что про Гудвина забудь, мой друг.
Тебе не в силах помочь даже магический круг.
Для элиты о правах твой логос —
факсимиле гниющий лотос.

И как бы нам сильно ни пытаться,
но от ока Саурона тут никогда не спрятаться.
Сгущается вся эта палитра красок.
Уже Армагеддон, острог и Мордор близок.

А дальше только вакханалия да анафема.
Вот оно, всё наше естество мироздания.
И где же обетованная земля и отчий дом?
Даже не знаю… Гремит грозно гром.

Кровавый горизонт, одинокий пирон.
Стремительно в дали уходит вагон.
А я за ним слежу и провожаю взглядом.
Снова мной упущен шанс свой увидеть дом.

Только и остаётся, что быть мне скитальцем.
Двигаться дальше, став вторым Магелланом.
И хотя я один, словно Пигмалион,
я дойду до конца, и не сбудется реквием.

Мне кажется, что я инфантильный ребёнок,
который вырасти так и не смог.
Слепо верю в утопию, как сноб,
не замечая в упор знака – Стоп.

Хотя моя жизнь, если описать в трёх словах, —
это голод, нищета и страх.
И пока вы нежились в солнечных лучах,
я на полу засыпал в слезах и соплях.

И всегда был позади ребят других,
ведь меня они считали не достойным их.
Но я рад, что остаться смог самим собой,
отказываясь мимикрировать перед толпой.

И пусть до глубины души я одинок,
а у горла моего булатный клинок,
всё равно идти не перестану собственным путём.
И знаешь, когда-нибудь я обрету свой дом.

Снег белым полотном укутал этот мир.
Близок Рагнарёк, цепи срывает Фенрир.
Но Бог глаза свои на это всё закрыл, и мы,
дети войны, идём сражаться с легионами тьмы.

Алконост, помоги. Ожидает нас что впереди?
Ты сил нам дашь тут не сойти с пути?
Однако он сказал, что все неизлечимо больны,
а система Сатаны тому приносит плоды.

Ведь парадигма «от» и «до» на скрижалях прописана давно.
И кто вести в бой будет войско уже всё равно.
Но слишком поздно всем поворачивать назад.
Никак реку времён не обернёт Хронос вспять.

Последние лучи зари провожают в дорогу меня.
Я еду в плацкарте, в даль смотря из окна.
Мелькают пейзажи, а с ними ещё города.
Я оставляю вместе с прошлым и свои пустые года.

Ведь никак не мог я найти места себе.
И держал свой курс к туманной земле.
Но, как Саул, всё потерявший на Гелвуйской горе,
я целый век без ориентира скитался во мгле.

И думал, что скоро отправлюсь уже к праотцам,
ведь меня вязал Азкабан по рукам и ногам.
А солнечный свет надо мною погас.