Павел Карачин - 30 лет цинизма. Сбоник стихов

Заходя в этот мир оглянись вокруг
И вежливо Богу перекрестись,
Закрывай ворота мановением рук,
Проходи да за стол поскорее садись!

А не столе уже чин чинарем:
Воздух в стакане, закуской – слова,
Над головой неба висит потолок,
Да маршем победным несется молва…

Отведай, не брезгуй, чем Бог послал,
Да песню пропой, чтобы душу рвала,
Да глаза опусти, чтоб никто не узнал,
Да оплюй и разбей свои зеркала!

Райское счастье вернется бедой —
Все возвращается в круги своя,
Чокнись с тарелкой – Луной,
Глядь – под ногами дороги змея…

Значения не придавай
Великой Депрессии нашей души —
Беда не приходит одна,
Ломаются судьбы, как карандаши…

Так найди в себе силы молча кричать,
Найди в себе силы грозно терпеть,
Найди в себе силы вечно страдать,
Но от этих страданий не умереть,

Хоть и будет по свету гулять черный дым
И железный напильник мир будет точить,
Но утешься раздумьем, что ты не один
И что наши страданья мир будут лечить!

Повтори одно слово две тысячи раз…

Перекинь взор на дверь, заколоченную крестом,
Посмотри на часы, что сломались два года назад,
Полюбуйся в разбитые окна холодным дождем
И поймай в зеркалах свой невидящий утренний взгляд.

Ты открыл ворота и пустил беду на порог,
Ты забыл ей сказать, что она пришла невпопад…
Память молнией режет уставший, истерзанный мозг
И прошедшие годы она возвращает назад…

Вспоминаются дети, забытые в топях болот,
Вспоминаются люди, убитые нами во снах,
Вспоминается ищущий, что никогда не найдет,
Стикс вечерний в кисельных, манящих к себе берегах…

Жизнь – это смесь белых пятен и черных полос,
Ни куда не уйти, не сбежать, не укрыться от них.
Безработный палач проклинает свое ремесло,
Вор без правой руки причисляется к лику святых…

За окном дождь закончился и опустился туман,
Непогода сменилась неясностью и пустотой,
И зима вместо осени свой исполняет канкан…
Ты устал, ты готов умереть. Успокойся! Постой!

Одиночество, в сущности, тоже великий удел:
Позабудь про печаль и в себя целиком погрузись,
Не забудь, что у вечности тоже бывает предел
И тем самым пределом является бренная жизнь.

Перегнали
Кровь Христову в самогон,
Обежали
Два десятка волчьих ям,
Попытались
Не ударить в грязь лицом,
Обметали
Белой ниткой по краям,

Раздавили
Лягушонка сапогом,
Звонкой песней
Задушили смертный крик,
Покрестились
Медицинским мы крестом,
Превратили
Жизнь в короткий, страшный миг…

А в карманах
Не осталось ничего,
Только рюмка,
Только спичек коробок…
Наклонились,
Поискали… Втихаря
Досмолили
Поднятый с земли бычок.

А над полем
Занимается рассвет,
Для чего же
Для чего же горевать?
Ведь причины
Для тоски и грусти нет,
Настроенье
Хороводить да плясать!

Промахнулся
Ворошиловский стрелок,
Гневным матом
Обложили небеса,
Положили
Обе руки на капот,
Услыхавши
Гневный, лающий приказ!

Только кашель
Заебал – туберкулез!
Только печень
Что-то по утрам болит…
Перегнали
Кровь Христову в самогон,
Превратили
Жизнь в короткий, страшный миг!

Раз по опушке леса человек проходил,
По делу по какому-то сильно спешил,
Задумался о чем-то и обронил
Кусок колючей проволоки метра в три.

Под проволокой той заколыхалась трава,
Не в силах понять, что за дела,
А проволока без дела лежать не могла
И от скуки разговор с травой завела:

«Здорово, подруга – густая трава!
По свету идет о тебе молва,
Что не позавидуешь твоей судьбе,
Что очень несладко живется тебе.

Тебя топчут ногами, колесами бьют,
Тебя косят комбайном, граблями дерут,
Тебя режут клинком острой косы,
Осенью на тебе разжигают костры,

Тебя щиплют коровы и тракторы мнут
И от нечего делать тебя люди рвут…
В общем, радости мало! Ну вот что, мать,
Давай-ка я буду тебя защищать?!

Могу разлечься по полю, шипы распустить,
Чтобы и не проехать, и не пройти,
И тогда сможешь ты спокойненько жить,
Греться на солнце и дождичек пить!»

«Что ж, давай, – немедля согласилась трава, —
Но одна лишь проблема – мало тебя.
Как короткий кусочек, всего метра в три,
Сможет целое поле перекрыть?»

«Не беда, – отвечала колючка траве, —
Я не зря обещаю помощь тебе!»
И, под влиянием каких-то сверхъестественных сил,
Колючая проволока стала расти.

Увеличилась в сотню или тысячу раз,
На все поле хватило, есть даже запас —
Больше не пройти ногу не проколов,
Больше не проехать, не попортив колес.

У травы стала жизнь лучше, чем рай —
Не потравят коровы, не покосит комбайн!
И молва затрубила с той поры
Про союз колючей проволоки и травы.

А неподалеку богатырский рос дуб,
Пять веков уже стукнуло ему.
Про союз необычный дуб прознал,
Выбрал время и колючке сказал:

«Помоги, соседка! Ветки ломать
Повадились дети, ети иху мать!
Я и сам-то не хилый, держу ураган,
Но здесь бессилен, как мышь против льва!»

Отвечает колючка: «Что за дела?!
Чтобы я да соседу не помогла?!
Я, словно лиана, оплету твой ствол,
Чтоб никто к тебе и близко не подошел!»

Тот же час колючка под дуб подползла,
Полежала с минуту, силы собрала,
После того раза в два разрослась
И, как змея, вкруг ствола обвилась.

И с тех пор тот дуб, словно в сказке, живет —
Никто не ломает и веток не рвет,
А кто прикоснется – прочь сразу бежит!
И стал с тех пор дуб с колючкой дружить.

А рядом на дороге стоял светофор.
Услыхал про колючку он разговор,
Решил, что и ему надоели враги
И крикнул: «Родная, и мне помоги!

Я и сам уже этой жизни не рад —
Не жизнь, а какой-то кромешнейший ад!
Все время в напряге, не знаю как быть —
Любой хулиган норовит разбить!»

Колючке подумалось: «Как не помочь?!
Ведь действительно, бьют, как опустится ночь!»
Увеличилась снова еще раза три
И не шоссе поползла сквозь кусты.

Светофор не знает, как благодарить —
Ведь к нему теперь не подойти!
И стали друзьями с этих пор
Колючая проволока и светофор.