Юлия Знаменская - Кленовый лист

Чтоб до дна дойти, испив всю чашу боли.

Ты кому-то друг, кому-то муж –

Но в названиях прописаны лишь роли.

Чем сильнее боль, тем четче суть

Иероглифов пожизненных сплетений:

Мы насажены на нити – не вздохнуть,

Только милостыня – несколько мгновений.

Можем лишь смотреть на облака –

Счастья светлые пушистые квантили…

Для полета требуется взмах,

А для взмаха требуются крылья.

Я воюю с собой за нас

И последние крохи нежности.

Пусть покроются слоем фраз

Червоточины неизбежности…

Я закрою глаза на все,

Что мерещится в отражении,

Слепота мне покой несет,

Лепит прошлому продолжение.

Ты оттаешь в волнах тепла,

Завоеванный пленник жалости.

Станет меньше в глазах стекла,

И в душе – роковой усталости.

Я хочу убаюкать боль,

Полюбить тебя будто нового,

Я вступаю в неравный бой,

Подставляю под выстрел голову.

Как бессмысленно быть слепой!

Как наивно бороться с мельницей!

Но военной иду тропой,

Заклейсменная счастьем пленница.

Застегнут пиджак души,

Надежно запаян швами.

Рюкзак на спине пришит –

Заполнен по край словами.

В нем много красивых фраз,

И много сплетений смыслов –

Классический пересказ

Чужих философских мыслей.

Тащу этот странный груз

Все дальше к концу тоннеля,

Надеюсь на добрых муз –

Пусть ношу со мной разделят.

Но музы пока молчат,

Цепляя к душе булавки –

Ушить, подтянуть, стачать –

Тарифы по новой ставке.

Ну что ж – доползу и так,

Без модного силуэта,

Отрезать бы мне рюкзак –

В молчании стать поэтом…

Я скольжу по изгибам судьбы

На лодчонке своей одинокой,

Чуть касаясь ладонью потока,

Потрясений ровняю горбы.

Пролегает отмеренный путь

Вдоль покатых и скошенных истин,

То он дорог, а то ненавистен,

Ни свернуть с него, ни утонуть.

Каждый встреченный мной – водопад,

Бурно плещет, лодчонку взметая,

Словно горная тропка витая

Крутит петли следов наугад.

Но внезапно замрет в полусне,

Забывая меня, стекленея,

Тишина вместо слов все плотнее,

Словно капля смолы на сосне.

Водопадов чужих перезвон

Переливом остался хрустальным,

Только память хранит уникальным

Голосов их пронзительный тон.

Для кого-то и мой водопад

Превратился в руины осколков.

В их судьбе я видение только —

Промелькнувших мгновений каскад.

Тикает ночь часами –

Лузгает зерна света.

Явь шевелит усами

Брезжущего рассвета.

Невыносимость круга

Однообразных будней

Давит на сон упруго,

Плюхнувшись рыбным студнем.

Вырваться в сон из яви –

Кажется, это выход.

Только бы не изъяли

Исподволь, подло, тихо…

Стало себя мне жалко…

Силюсь уснуть поглубже.

Не перегнуть бы палку,

Не умереть бы тут же…

Мы с тобой на разной частоте

Посылаем тайные сигналы.

Волны гаснут в хрупкой пустоте,

Закругляя синусы в овалы.

Разминулись линии судьбы,

В точке встречи лишь соприкоснувшись.

Параллельно нам придется быть,

В тупики бетонные уткнувшись.

Но храню в душе моей кудель –

Мыслей-ниточек светящуюся кладезь –

Накручу на спицы в ряд петель

И связать себя с тобой пытаюсь…

Погибшая елка стоит над селом,

Склонила засохшие ветви, остыла,

Ей осень мила угасающим сном,

Покрылась грибами верхушка уныло…

Зачем зеленела сто лет на холме?

Кому отдавала созревшие шишки?

Скрипела под снегом в угоду зиме,

Едва согревая в сугробе лодыжки…

Темнеет еловый ее силуэт –

Дождями размытые линии тела.

Блуждает в туннелях ствола короед…

Как быстро вся жизнь между снов пролетела.

Спасибо осени за этот чудный день,

За листопада трепетные листья,

В нем прячется бледнеющая тень,

Как будто нарисованная кистью.

Дождем размытая на небе акварель

Сползает каплями по яблокам и сливам.

Споет им скоро на ночь министрель –

Холодный ветер вальсовым мотивом.

Сгустились тучи в легком полусне,

Предчувствуя падение с вершины,

Распад и превращенье в липкий снег,

И тающие к этому причины…

Хоть бейся гаджетом последним в стены,

Хоть руки режь обломками планшета,

Не ляжет рифма строчками в катрены,

Пока ты видишь в зеркале поэта!

Убей в себе гордыню самородка,

Дави ростки возвышенного транса,

И не ищи на кухне в сковородке

Картофельной клетчатки декаданса…

От простоты рождается сермяга

Поленниц мыслей, сложенных рядами,

Плетеных коробов душистых ягод,

Колец на срезах, нажитых годами…

Ныряй в сугроб, в восторге изваляйся,

Забудь себя и ртом вдыхай морозец –

Почувствуй радость вечного девайса –

Кидай ведро с веревкою в колодец!

Весенний огонь снегопадом засыпан вселенским,

Метет и метет помелом морозильным зима!

Наверное, кажется ей аргументом серьезным и веским

Отсутствие разума в лицах и душ полумертвая тьма.

Весна, нам не надо твоей водяной канители,

Оставь нас в покое, небесная светлая синь!

Тепла нам не надо, оставь эти глупые трели –

Не трогай, не мучь, замолчи и покинь нас, покинь!

Пронизаны холодом дни, проморожены будни,

Пунктиром следов человеческих вытоптан путь

Внутри безучастного, мутного серого студня –

Ни крыльями в нем не взмахнуть, ни вдохнуть.

Я круглосуточно хожу по кругу грез,

Вдыхаю дождь и радость выдыхаю:

То сокращаю кислород желанных доз,

То лишнего тихонько добавляю.

В немых бессонницах ищу источник сна,

В слепых метаниях ищу хоть каплю смысла.

Бумага слишком безразлична и тесна

Для жизни в ней стихов моих и мыслей…

Зачем выстраивать горбатые мосты,

Не нужно чувства цементировать словами…

Я просто спрячусь от холодной пустоты

Под теплый свитер твой с большими рукавами.

Растет и пучится над лесом брюхо,

Блеснуло молнией, коснулось слуха

Раскатом ярости потусторонним,

Гортанно-кашляющим, похоронным.

Под брюхом маленькая и босая

Старуха с пепельными волосами,

Махнула весело серпом и молотом,

И ветром юбку ей раздуло в колокол.

"Зашторьте окна! Невыносимо!" –

Мой голос внутренний звучит уныло,

Сквозь дыры черные октябрь светит,

В них лезут скользкие слепые дети.

На белых личиках ни слез, ни жизни –