Р. Нигачрок - Песочный век. Сборник

Умри, мой друг, душа твоя нетленна,
Не верь ты ереси: за гробом не курорт,
Дух в плоти твой свободен, а не пленный,
Лишившись плоти, в плену, наоборот.
Кто повернул назад на переходе,
Тот неприкаянный незримо рядом ходит.

Терпенья, друг, недолго до финала,
Не смерть, а сам ты ленту перережешь,
Тебя трясина страсти засосала,
Ты полюби себя, и будь с собою нежен,
По капле страх впитается в морщины,
И тела старого оставишь ты теснину.

Куда ни ткнись, уже наслежено,
Нам достается повторенье,
Цветок изнюхан кем-то нежно,
А то и сорван без зазрения,
Скучно открытие открытого,
Кто несведущ, манит – того.

Висит колодкой первогрех:
Ты покаянно смотри в ноги.
А раскусить, боясь, орех,
Зубов ума лишатся многие.
Кто стёр у книги углы пальцем,
Тот, сидя дома, был скитальцем.

Открыть не новое достанется,
А для себя открыть, как новое,
Сбежать от горя готов пьяница,
И попадает в мир суровый,
Где черт не черт, а море – лужа,
Где в трех соснах он долго кружит.

На тетку смотрит: ах красавица!
А трезвым он её не видел,
Ему, как выпьет он, понравится
Она, дурёха, не в обиде,
Как для неё и он открытие,
Сосед небритый, старый Витя.

Ты рассуждаешь другу на смех,
А ту же речь несет политик,
Надергав фразы всюду наспех,
Нам, обывателю, открытие,
Кто высоко на пике власти,
Его нам речь послушать счастье.

Спокойней, нет ли в пониманье,
Как жизнь устроена людская,
Обидно – денег нет в кармане,
Ты зависть-злобу допускаешь,
Что происходит, твой же выбор,
Лягушкой быть иль в море рыбой.

За «не могу» страх-робость скрыта,
Желанье – кто-то тебе должен,
Стол полон яств, с бурдой корыто,
К успеху – риск, преодоленье то же,
«Я не хочу» в «могу» преображенье:
Звучит струна в пределе натяженья.

Специалист ты узкий, в точку стянут,
Ресурсы все к одной приложишь цели,
И трудишься, как раб, ты неустанно,
Тобой ли выбор сделан в самом деле?
Случайность обстоятельств принуждала,
А до тревог твоих ей дело мало.

Рыть дальше некуда: гранит,
Его пробить мне не по силам.
Душа не шепчет, а звенит,
А раньше будто бы манила.

Предел, тупик ли поворот —
Три варианта сделать выбор,
Есть инструменты для пород,
Разбить, толкая с места глыбу.

Всё мысли мелкие… песок,
Водой насыщенный: плывун,
И боль пульсирует в весок,
Ползучий мне готовит бунт.

И повернуть нельзя назад,
И прямо некуда – стена…
Привыкнут к темени глаза:
От дня пора защищена.

Но свет, как воздух нужен мне,
Дух ищет выход на простор…
Вдруг осознал, что я во сне,
И не проснулся до сих пор!..

Помаленечку двигаю жизнь,
По страничке, по шагу, по гвоздику,
А прижмет, призываю: держись!
Принесет неизвестный гвоздику,
Не тебе, так соседу в оградку,
Попрошу, чтобы ветер украдкой

Перенес, будто мне возлагали…
Ну да ладно, прости, тороплюсь,
По натуре своей не фатален,
Но, бывает, навалится грусть,
Как подросток бываю капризен…
Кошка вон улеглась на карнизе,

Высота этажей не страшит,
Смотрит вниз, даже может мурлычет,
Как играют в песке малыши,
Не пропустит вниманием птичек…
Вот она – эта самая жизнь,
Ею ты, говорят, дорожи,

Каждый миг собирается в год,
Каждый шаг превратится в дорогу,
Хронос дал и опять заберет,
Нам оставит на память немного
Лучших дней разноцветный букетик,
Некролог в черной рамке в газете…

Уютно с пустотою откровенно
Мне разговаривать: хранить умеет тайны,
Не выкрикнет команды «вера», «майна»,
И не закатит ревности обиженные сцены.

Я говорю, она с терпением внимает
Пустые глупости и умные реченья,
Шумнет листвой, помахивая тенью,
Умалишенного, мол, бред я понимаю.

Я с одиночеством как будто и забудусь,
Что доверительной беседой увлеченный,
Передо мною лик, никем неизреченный,
Из веток дерева пригрезится, как чудо.

Нет пустоты: есть звуки, блики, краски,
И слух, и взгляд в обнимку с тишиной,
И под ногами твердь, и небо надо мной,
В воображении горячечная сказка…

За ручку нежно с пьедестала
Любовь к подножию сведи,
Что там желанное осталось?..
Тобой намоленная Слава
На троне выдумки сидит,
А за спиной Корысть, советчик,
Когтистой лапой давит плечи.

Как черный ворон Эрос кружит:
Телесной страсти нужна похоть,
А без Любви кому ты нужен…
В душе холодной серым вьюжит,
Не потому ль тебе так плохо,
Что златом власти ослепленный,
Помехой видишь ты влюбленность.

Глухой, короткий рюмок звон,
Я приголубил, выпил он…
А ты?.., но спрашивать не стал,
Лишь оглядел по кругу зал.

Окно с балконной дверью, шторы,
Диван, два стула, шкаф, ковер,
И полки с книгами…, с укором
Взглянул, поднялся: «Этот вздор,

Нет, нет, я слышать не желаю!..
Ты извини, права ведь Рая,
С книг сыт не будешь, кто их купит?!
Стихи – не мяса кусок в супе.

Пиши романы, с них навар
Бывает жирный, и богатым
Ты можешь стать: в тебе есть дар!..»
Добавил что-то тихо матом.

Налил, не чокаясь, он выпил:
«А, впрочем, флаг тебе иль вымпел,
Решай, как знаешь, но не ной,
Тебе – писать, а мне – домой!..»

Из воска вылепить фигурку,
Вдохнуть свой дух в неё горячий,
Места для глаз прожечь окурком,
Чтобы казалась она зрячей.

Прорезать рот ножом столовым,
Обуть, одеть в златые ткани:
Мой оберег стоит готовый,
Мне верным другом, верю, станет.