Римид Нигачрок - Ангел целующий. Сборник

Молчанье, тень скользит, недвижна
Там, где прохлада стену лижет…
Умел бы, высказался книжно
В четвертой-пятой строчке ниже,
Но как молчанье чувств усталых
Сравнить с холодностью металла?

Поток эмоций турбулентных
Ослаб до течи в тине русла,
А там давно ли пестрой лентой
Сплетались струи …тихо, пусто,
И эха звуки дробным вскриком
Осели пылью в поле диком…

Молчанье вечности вселенной
В себе содержит пляс неистовый
Лучей и взрывов …, слышит пленный
В сыром подвале голос чистый,
Как наяву …холодный камень
И слева, справа, под ногами…

Оглохнуть внутренним ли слухом
За плотной бархатной завесой,
Заткнуть ль уши мягким пухом,
Когда звучит на сцене пьеса,
Ты видишь мимику и жесты
Любви и ревности невесты…

Молчанье мыслей напряженных
За миг до входа пули в тело…
Ты ею насмерть уж сраженный
И дымка выстрела осела,
Молчанье чувства боли страха,
Ты не упал, а стал уж прахом…

И вот она – соломинка! ухватишься, трясина
На полчаса опорой; напротив – сидим чинно
И разговор, как воздух рассвета свеж и тихий,
На фоне её повести экспромтом мысли стихи
Слагаются… забуду, что днем текущем точит,
Туманно сокровенных прорвется пара строчек:
«Там, где камни речка струей холодной гладит,
В губах дрожит улыбка и зов искрит во взгляде»
Спасеньем будь соломинка, рукой её не трогай,
Потом тебя погубит… сейчас гони тревогу
От чувства затаенного, но чуткого на нежность,
Душа в надежде вечной, а разум безмятежный,
Что мы не догадались сказать тогда, доскажем
Лишенные неловкости, бесстыдные, мы даже
Цинично беспардонные, терять одну соломку
Никто не убоится, письмо, записку скомкать
И сжечь ненужную бумажку, но глупая надежда
Удержит от упрека, и руку бросить прежде…
И чувство чутко дремлет до часа пробужденья,
От пёрышка касаньем как выстрелом заденет…

Что уж там, как есть, обидно, не исправить,
Признаюсь, да, и страх, и гордость властны,
Мне душу зря, и что солено-горьким травит,
Словоохотливость с молчанием напрасны,
Ирония от бедности желает справедливость,
Уговорю себя опять внушая, что счастливый.

Не сравнивать ни с кем, особым оставаться,
Утешиться, судьба в надежных, мол, руках,
Три раза отними по десять лет и двадцать,
Четырнадцать в остатке, подросток на века,
Вот настоящий возраст: ребенок извращен,
Не повзрослев засох, душой изломан он…

Без мрачных, довольно красок романтичных,
Как радуга, влюбленные глаза очки такие носят,
Им мышка серая и в гриме кокетка симпатичны,
Природы медленная смерть им красочная осень,
И враг поверженный, и месть – бальзам герою,
Изящно умного злодея мы восхищаемся игрою.

Что тема древняя, скажу, она свежа как дева,
И как весна и птица феникс, поэтами затерта,
Не золотую рыбку, тину вылавливает невод,
А в мраморе прекрасен он – ужасен мертвый,
Так и живем, и что уж там, как ты настроен,
Сорвался в пропасть и пропал, иль стал героем…

Истлели ниточки, к былому
Привязан накрепко, а рвутся,
Как механизм сложный сломан,
Без зацепленья зубья трутся,
Искрит, нагреется до вспышки,
Забьется сердце не с одышки:

Осветит память темный угол.
Как мог забыть? Больное место —
Я разодрался с верным другом.
Нет, он не крал мою невесту,
Сказал мне честно: «Неверна
Тебе, в меня же влюблена…»

Обидой срезал эту нитку,
А рану сжег огнем печали,
И душу спрятав под накидкой,
Немел, когда мы с ней встречались.
Таблетка времени врачует,
Шрам потревожить не хочу я.

По той дороге возвращаюсь
Полвека с дальнего предела…
Отпеть, зарыть не завещаю
Там, где сердечно мне хотелось —
В ногах у матери с сестрой,
Крестов продолжив длинный строй.

Костяк мужчин семьи рассеян…
Восточный остров хранит деда,
Отца прервалась одиссея
Там, где навек осесть приеду,
А брат стал вечным томичем,
Не выбрал место я еще…

По той дороге слишком долго
Я возвращался не вернуться,
Здесь нахожу одни осколки
Заветных мест, и кустик куцый
Возрос вершиной до небес,
По берегам протоки лес…

Не стережет здесь друга голос,
С ним неожиданная встреча…
Фундамент черный там, где школа;
Гулять не тянет теплый вечер…
Здесь детства тень и след исчез,
Здесь чуждый мир мне без чудес…

Подняться мыслью будто птицей
Над твердью в небо так высоко,
И мыслью той, что не боится
Увидеть цельный путь, с востока
Рассвет так движется на запад,
Условно, всей судьбы своей этапы.

Вот точка входа духа в плоть,
Вот выход плоти в свет из чрева,
Вот длань вознес крестить господь,
Вот в лоб дитя целует дева…
И дальше видеть, что случится,
И гроб у ямы, в скорби лица…

Для мысли смелой неподвижен
Весь путь судьбы текущих лет,
Так я себя всего увижу:
Ребенок – юноша и – дед…
Текучесть времени и вечность —
Всё отразится в пути млечном.

И космос весь в сетях нейронных,
Как токи мыслей моих быстрых,
Внутри и вместе посторонний,
Я выше времени, неистов
Дух независимый, и связан,
В былом и будущем он сразу,

Текуч, изменчив в настоящем
И неизменен он по смыслу…
Из досок крепко сбитый ящик
Прогрызть могли, условно, крысы
Сомнений наших, слеповатых,
И страх упасть подложит вату,

Лишь бы не плыть под небесами
Над морем времени жестоким,
Устойчив в иле лежит камень,
Он счастлив тем, что одинокий,
Как вечность космоса бездонность,
А что опоры нет у трона,

Ему и думать тяжкий труд,
Еда-питьё и чувства страсти
Душе усладу придадут,
Что он зубной лишь камень в пасти
У смерти жадной глодать плоть…
Возьмись ты мысли прополоть,

Как мы склоняемся над грядкой
Сорняк убрать, пока он малый,
Оставь его, задушит гадкий
Цветка расточек, в тени вялый
Погибнет, так и мысли смелость
Не прорастет, как нам хотелось

Подняться ею будто птицей
Над суетой унылой, мелкой,
Ты не увидишь, как садится
Светило на ночь, вертит белкой
Тебя быт в адской колеснице,
И не полет свободный снится,