Магомед Мусаев - Скупая круговерть. Второе издание

Страсть – огонь, разлука – ветер.
Взяв ладонь, за Вас в ответе.

Ветер пусть нахлынет жутко,
нашу грусть увидеть – шутка.

Только чуть подует ветер,
нашу грудь он на рассвете

опалит огнем свирепым,
озарит лучом нелепым…

И пусть вновь: разлука – туча.
Но любовь, любовь живуча.

Близ тебя – улыбка.
Без тебя – печаль.
Пью с избытком
Зелёный чай.

Без тебя – горько.
Близ тебя – рай.
Без тебя столько
Я выпил чай.

Близ тебя – кто-то.
Без тебя – я
Стал идиотом,
Грусть не тая.

Без тебя – грустно.
Близ тебя – смех.
Без тебя вкусно
Выпячивать грех!

«Зачем не родила меня больным:
Безруким и безногим?» —
Сын спрашивал по будням, выходным
С лицом своим чуть строгим.

«Ты это прекратишь когда-нибудь?» —
Молила (и не мало!)
Сыночка взрослого да так, что грудь
Не в шутку ей сжимало…

Ответствовал на это сын: «Прости,
Но, ничего не знача,
Вот почему цветы ей понести,
Мне сложная задача?»

Где и когда б не представилась синь,
Мне давний является облик
И слышатся вопли, вопли и вопли,
Которого бросили среди осин.

Осталось надеяться – годы спустя,
След отчеканив на смуглой бумаге,
Сам затеряется облик во мраке,
Как некий, никчёмный, давнишний пустяк.

Пусть
написано на пачке «Не кури!»,

выкрал сигарету я одну:
«Дай-ка,
дай-ка дыма – думаю – вдохну,
может быть, тогда
уйдёт
боль изнутри?..»

Закурил её.
Затем, украв ещё,
вторую,
третью…

Вдоль мрака,
тишины и запаха травы,
тогда,
подумайте вы:
мёртвая мать предо мною предстала
с тонкою плетью.

Скулы её задрожали,
руки залипли к бокам
и как будто сейчас
влажные очи хотели сказать ненароком
моим одноразовым,
взрослым порокам:
«Брось сигаретку,
иди,
соверши намаз».

Образ исчез.
С ним вместе тоска не исчезла!

Вдоль
скучного мрака, родной пустоты
пыльный путь куда ж заведет укажи мне хоть ты,

Ангел-регулировщик
без жезла.

От умершей матери достались
губы,
рост,
высокий лоб,
стройность стана
и
румянец.

Брови,
цвет спокойных глаз
и массивный
подбородок

получил
в наследство
от отца.

Чтобы их увидеть танец,
в зеркала смотрю
я
без конца.

Только там, по-прежнему, отец
обещает матери дворец.

Только там отец и мать
любят сына обни-
мать.

Что реальность
вне лица? —

Смерть одной
и новый брак,

пачка
расписных
бумаг.

Миллион есть слов на сердце,
не пропускаемых к устам
огромной
серой
дверцей,
от любви,
наверное,
устав.

«Люблю»,
«прости»,
«я только твой» —
те самые слова.
Но бормочу
я
без толку:
«Постой»,
и то с трудом,
едва…

Отвратительная память!
Отвратительные сны!
Оторвать бы это пламя —
Отпечаток злой весны.

Отослала к маракуйям,
Отказавшись на щеке
Отчеканить поцелуи
Одичало вдалеке.

Оседлав небрежно лодку,
Обнадеженный мой пыл,
Отрекается рвать глотку!
Отрекается от крыл…

Давай встретимся и выпьем чаю.
С шоколадкой можно, можно с тортом.
Умоляю тебя сердцем стёртым:
«Давай встретимся и выпьем чаю!»

На любой из улиц и бульваров
Ранним утром ли, иль поздней ночью,
Где хватает полных самоваров
Умолять тебя я не закончу:
«Давай встретимся и выпьем чаю!»

Будут между нами пусть обиды
Из-за каждодневных глупых стычек.
Возле двухэтажной «Пирамиды»,
Выйдя из каких-нибудь кавычек,
Встретимся, давай, и выпьем чаю…

И тоску в обёртке получаю,
И тугие мысли от вопросов.
Всё на день одноминутный бросив,
Давай встретимся и выпьем чаю.

После стольких зим и вёсен,
Долгих, тягостных невзгод,
Я, занудный и несносный,
Опрокинут в новый год.

Опрокинутый без веры
До конца нажать педаль,
Оказаться, где есть двери,
Уводящие лишь вдаль,

Опустил смиренно плечи:
Не уйти мне от грехов.
Я приду к тебе под вечер
Сборник подарить стихов.

Не гони ты как собаку,
А скажи: «Тебе мой кров
Не готовил злую драку,
Подготовил пару слов:

Возомнил себя поэтом,
Возомнил, что нет души.
Да люблю я не за это,
В этой находясь глуши.

Я люблю тебя, мой глупый,
За зеленые глаза
И за ласковые губы,
Упрекнувшие «нельзя».

Мне скучно пользоваться прозой.
Мне тошно зваться неродным.
И показаться грустно с розой,