Валерий Карт - Берестечко XXI век. Стихи. Том 1

И жест, и звук предельно важен,
Проверь надежно шлемофон.
Наш танк с пятёркой экипажа
С Челябы просится на фронт..
Раскисшей осени на склоне,
Не наломав в дороге дров,
Мы наконец-то в батальоне
Среди танкистов-братанов.
В молчанье стоя помянули
Тех, кто до свадьбы не дожил
На плащ-палатках поуснули
На днищах танков у межи.
Подъём. Внимаем у планшета
И командир даёт приказ
Струится красная ракета,
Сигнал, понятливый для нас.
А танк дрожит и жаждет боя,
Как исполинский полуконь.
Прицел наводчик правит стоя
Под сладкую газойля вонь..
Стрелок-радист живёт командой,
Что даст из башни командир.
У нас не в моде пропаганда,
Устав листали мы до дыр.
Сдержать не в силах фрикционы
И триплекс протирать не раз,
Механик с танковым фасоном
В атаку рвётся, как в экстаз..
Без лишних скидок на субботу,
Привыкнув к гиблости боёв,
Стелилась ромбом наша рота
На вражеский укрепрайон.
Старшой командует по связи:
«Вперед танкисты, будем жить!..»
Спаси, Господь, от безобразий
У безымянной той межи..
Першит от целеуказаний:
«Фугасным и на «30—0»!.
А слева танк из роты замер,
Очередная наша боль.
Снарядом сбита гусеница,
Но танк сражается, живёт.
Сейчас бы впору похмелиться,
Но нам нельзя, другой завод.
На фрицев навалились скопом,
Танк плющит пушку, пушкарей
Прошлись загзагом по окопам.
«Вперёд, загзагом, не гореть!..»
Ну, наконец-то, бронебойный,
Держись, спесивый «Фердинанд»!
И пушка молотом отбойным
Врага поцеловала в зад..
«Отбой» – грохочет в шлемофоне,
Знать будет время закурить.
Остались живы в этой бойне,
А танк лишь бой обязан жить..
Опасны танковые будни:
Из боя в сон и снова и бой.
Трагично, тягостно и трудно,
Но что поделаешь с судьбой..

Как нечаянно, вольготно
Затерялся в зеленях,
Спозаранку безработный,
Без изюминки в речах.
Без привычного вольяжа,
Смелой рифмы на губах
Стебли жита ночи вяжут
И господствуют в лугах.
А бубенчистые тёлки
Жнут потраву у селян,
Пастушок в рожок без толку
Выдувает ноту «ЛЯ»..
Развеселенькую пьесу
Подарил с утра июнь:
Пастушок, рожок, повеса
Под оркестр эфирных струн.
У малиновой рубахи
Распоясался шнурок.
Чу, из рощи щебет птахи
Дарит чистый голосок.
Я в волненье вскинул руку
И приветствую дрозда.
Он прогонит в роще скуку
И быть может навсегда..
Как люблю в начале лета,
С полной силой и без сил
Наслаждаться без ответа
Царством лиственной Руси..

Занимается день прехороший,
Копошатся зайчихи в стогах.
Не нарадуюсь первой порошей
В тихо спящих осенних лугах.
Небосвод распахнул одеяло
На уснувший осиновый лес.
Незатейливо, трепетно, вяло
Луч надежды спускался с небес.
Я ступаю неслышно, шагами,
Но снежинки от боли хрустят,
От досады скриплю зубами,
Извиняюсь, авось простят..
Я весной оживаю с капелью,
Летом травы люблю взахлёб.
На такой первозданной постели
Я не ждал спозаранку в лоб.
Ах, какая мечта хлеборобу,
До морозов трескучих снег.
Взял ладонью чуть-чуть на пробу
И звезда повела на ночлег.
Дым облизывал мирные крыши
Брех собачий не громче щелчка.
Я вернулся, откуда вышел,
Разомлела от неги душа.
Край родимый, небесносиний,
Всё приемлю назавтра и впрок.
Запорошило пол России,
Да и мой незаметный порог.

За душевные разлады,
Непечатные стихи,
Исписавшись до упаду,
Умыкнулся в дом «Хи-Хи»..
Наяву и между прочим,
Под уколами и без
Ознакомился воочью
С морем тонкостей и бездн.
Ранним рано, туалетно
Променажем лёгким шел,
Мне капустник без билета
Выдал Пат и Паташон.
Заводной, плюгавый Гитлер,
Раньше слыл не без греха,
Поначалу: «Битте, битте»,
А затем, как надо: «Хаиль!»
Вислозадая лахудра,
Не заглядывал в нутро,
Мне поёт второе утро,
Что она Марлен Манро..
Я вполне не хуже этих,
Смоктуновских и Пиаф..
Завтра скажут на рассвете:
«настоящий Голиаф..»
И хожу скачками с форсом,
Мне уколы – нипочём..
Нет, останусь стихотворцем
С непогашенным свечом..