Валерий Карт - Берестечко XXI век. Стихи. Том 1

Затяните мне портупею,
Дайте в руку эфес острой шашки.
В конной лаве я буду первым,
Не в штабах левой ножкой шаркать.
Не пугает нас сабель высверк
И «Максима» смертельный росчерк.
Я коня тороплю под выстрел
Через трепет берёзовой рощи.
Господа! Не всегда пуля-дура,
Но моя – ещё не отлита..
И не может какой-то «турок»
Сбить меня с поднебесной орбиты..
И атаку не портит чарка
За удачу, за жизнь и победу!
Но из рощи чужая тачанка
Поливает свинцом небедно.
Эх судьба, нелюдимый Цербер:
Или пан, или к чёрту в пропасть..
Марш вперёд, господа офицеры,
Кто там сзади от страха ропщет?

У горы дремучей Лысой
Шабаш нечисти и ведьм.
Больше хари, а не лица,
На ночь – боязно смотреть.
Перхоть сыплется с проплешин,
Шерсть топорщится кустом.
Господин – паскудник Леший
Дрыхнет в ельнике густом.
От кикимор не отбиться,
Как на сучке блудной блох..
Гуттаперчивые лица,
Вурдалак, что «кабыздох».
Рядовых чертей и главных
На ветвях, хоть пруд пруди.
Но закон один: нет равных,
Сатана – всех впереди..
Дикий хохот, визги, пляски,
Безобразный хоровод.
Это явь, дружок, не сказки,
Если смелый, что ж, вперёд!

Подлунная страна,
Душа заиндевела
И саваном покрылась снеговым.
И кажется – я невесомым телом
Бреду сквозь белый дым..
Колокола молчат,
Вороны притомились,
И утро начинает вернисаж.
Российские немерянные мили,
Души седьмой этаж.
Уходит век,
Грядёт тысячелетье:
Начало и конец,
Любовь и грусть.
Печальный рай и лихолетье.
Январь сжимает грудь…

Без души и без обличья,
Сухоногий старичок,
Обитает для приличья,
Как убогий гриб сморчок.
Не живут, не умирают,
Дух природы, но не плоть.
Михаил турнул из рая
Недуховную всю злость.
Сатанинское отродье,
Где упало, там живёт:
Водяной в болотах бродит,
Полевой – на огород..
И годами, бессловесны,
Потешаются, вредят.
Сколько их, поганых бесов,
Людям нервы теребят?
Грязь толочат на болотах,
Спят за кочками на мху,
Защекочат до икоты,
До чесотки на боку..
Вечерами возле дома
Опрокинутся кустом,
А потом, такая мода,
Сатанинским жгут огнём.
В небесах потусторонних.
Может легче, может нет..
Мы к своей привыкли вони,
Нас спасёт иммунитет.

Боги, духа и кентавры,
Лешие – уродины.
Они вечны и не стары,
Часто живы вроде бы..
Мифы – сказочный источник
Римлян, греков и древлян.
Не спешите, тихо, строчки,
Правду пишем про славян..
В Рождество и на Крещенье,
Торопя и ночь, и день,
Под студеное крещендо
Просинец живёт, Авсень.
С белоснежными крылами,
Красотою в полный рост
В мир влетает рядом с нами
Райской птицей Алконост.
В болотах, от века жутких,
Нечисть подлости творят.
Но мне нравится Анчутка,
Предводитель бесенят..
А для неслухов капризных,
Коль не спится «баю-бай».
Дух ночной, коварный призрак,
Престарелый, злой Бабай.
Костяная, сам не щупал,
У волшебницы нога.
Упаси, коль в Мариуполь
Баба в ступе, знать Яга.
Я общаюсь с доможилом,
Барабашкой день и ночь
Поскребётся минибилом,
Видно хочет мне помочь..

Я его люблю прилюдно,
Не стесняюсь почесать,
Его имя – рыжий Людвиг,
В нём достоинство и стать..
Убеждаюсь многократно,
Мой котяра сущий врач
И подобен Гиппократу,
Рыжий, свернутый калач.
Вот, шельмец, не ошибётся,
Где скрывается гастрит.
Его сердце чутко бьётся,
Когда ночью рядом спит.
Не гнетут рыжуху мыши,
Тараканы не шуршат
И порою своебышный,
Он котов весной собрат.
Но не будет жрать что-либо,
Мясо любит неспеша.
Поедает горделиво,
Королевская душа.
Подавай ему на блюде
Отварную рыбу, сыр.
Приголубит молча Людвиг,
Вытрет светлые усы.
Наблюдает телевизор,
Любит Киву и Ляшка.
Не желает сраной визы
Для заморского горшка.
Он мурлычет на окошке,
Скаля свой тигриной рот.
Это вам совсем не кошка,
Это Людвиг, рыжий кот.

Коль ты безбородый
Не станешь волхвом,
Небесных уродов
Гоняют кнутом.
До пояса бороды,
Посох в руке.
От города к городу
Путь налегке.
Дарами питаются
Вещим богам.
Леса их пристанище,
Постель на лугах..
Священные странники,
Любимцы богов
И неба избранники
На тыщи веков.
И жребии вещие
На Землю несут.
Звездою обещанной
Явился Иисус..
И помнит по Пушкину
Память моя
Как в ногу укушен
Был князь у коня.
Таят предсказанья
Решенья богов,
И я в колебанье,
Но в туне готов..
Судьбою несхожи
Романа главы.
Звоночек в прихожей,
А может волхвы..

Под землёю, дико страшен,
В гное и крови,
И совсем не барабашен,
Косолапый Вий.
И находит диким глазом
В чащах, болотах.
Людям это не проказы,
Это жуть и страх.
Раскорячит ноги—корни
В тине и земле
Гиблой силою заморит
На траве, листве.
Когда ведьмы не в ударе,
Не идут дела,
Он железным пальцем вдарит,
Спепелит до тла..
И всех видит, и всё слышит
Веки до травы.
Их летучие лишь мыши
Тянут до главы.
Одного лишь он боится,
Напрягает слух.
Не звенит ли утром птица,
Заводной петух..

Гром Великий

Заманил не сразу в стих,
В небе молнии и блики.
Гром Гремучий, Громовик,
Бог всесильный и могучий.
Он спешит по облакам
Т копьём эфир терзает.
Он везде: и тут, и там
Сыру Землю поливает.
Виноватых и не кротких,
И к добру, и не к добру
Хлещет молниями-плеткой
По весте и ввечеру..
Он сердитый, неминучий,
Настигает и – хана.
Колесницею по тучам
Братец меньший Перуна.
Я не супротив дождистых
Майских, добрых облаков,
Чтоб струёю серебристой
Напоить Земли покров.
Дождь – грибов литые спинки
И цветение зонтов
Золотые паутинки
Ярко тянутся с цветов.

Гамаюн

Я давно уже не юн,
Брёл дорогою трёхверстной.
Птицу-сказку, Гамаюн,
Не встречал в дали чудесной.
Я искал и так, и сяк,
В поднебесье и на море.
Пролетает ли косяк,
Или стая на заборе
Гамаюн или Сирин,
Или Коган белобокий
Три сестрицы, как в один,
Обещают жизни сроки.
Но так долго не живут:
Разменял седьмой десяток
Я совсем не Робин Гуд,
Жить в страницах неизмятых.
В листопадовый падун
С ликом женщины и грудью
Вдруг признаю на беду
И покроюсь хладной жутью.
Просветил слепой старик
«Ты тупой, как дважды здрасте..»
Гамаюн услышишь крик,
Значит радуйся, на счастье..
В изможденье суечусь,
Линзы напрочь запотели
И прислушиваюсь – ЧУ!
Неужели прилетели..