Акулина Шмакова - Возрождение

Хотела б жить в кармашке на твоей рубашке,
чувствовать подтяжку и дремать под твой спокойный голос,
вздрагивать и улыбаться под внезапный гром твоего смеха.

Выгляну на мир однажды с высоты твоего роста,
и лицо твоё большое наверху подарит радость мне
с улыбкой в экзотических глазах.
Возьми меня на ручку, поднеси к губам и дай коснуться.
Чудо из чудес…
Пересади меня на твёрдое, надёжное плечо —
я обхвачу его руками и ногами, как коня,
и буду гладить ткань, как гриву, пока ты идёшь так быстро,
что я в страхе прикрываю глазки и смотрю сквозь щёлку,
куда милый мой несёт меня сегодня и всегда.

I’ll put your note into my little
silky pouch for knickknacks,
keep it close to heart.
And I’ll be thinking of you
kissing my green painted nails,
with my eyes closed
and my hair swaying sweetly in the wind
in an elaborate and pensive sort of dance.

I’d pull you closer.
See the black holes in my eyes and what they’ve eaten:
oranges, suspenders,
operas and lies,
white shirts and models,
ballet and pink flowers shedding dew
and cigarettes we shared for two
and fantasies I wrote in books and exam papers about me and you,
my Dad’s mug that I give to you
each time you come, my Daddy Two.
I love you just that much.

Я положу твою записку
в шёлковый мешочек для безделиц
и хранить буду у сердца.
И, закрыв глаза, я буду думать,
как целуешь мои ногти с изумрудным лаком,
пока волосы мои нежно колышутся
в замысловатом и мечтательном подобьи танца.

Я бы прижала тебя ближе.
Увидь же у меня в глазах чёрные дыры и всё то, что они поглотили:
апельсины и подтяжки,
оперы и ложь,
белые рубашки,
и моделей, и балет,
розовые цветы, роняющие росу,
и сигареты, разделённые на двоих,
и сказки, что я писала о нас в своих книгах и экзаменационных листах,
кружку моего папы, которую я тебе даю,
когда ты здесь, мой Папочка-2.
Именно так сильно я тебя и люблю.

обнажена перед тобой.
твой взгляд скользит по моим мыслям, страхам,
по самообманам, Sehnsucht 1 1 Sehnsucht – тоска, страстное желание, мечта (нем.) , чистой ярости под напряженьем в триста вольт.
ну, я люблю такие письма, где вверяю тебе душу, как младенца.
подержи её-меня нежнее.
улыбнулся, и тепло на сердце.

я всегда с тобой раздета. давай глубже
поищи. на всё отвечу. ты прочтёшь
в глазах на радужках историю с начала до конца,
где были мои пальцы и что губы бормотали перед сном вчера.
я абсолютно вся в твоих руках, как кошечка, сдалась на твою волю.
ты меня ведь не продашь и не ударишь, не прогонишь.
знаю это точно,
и поэтому раскрыты мои руки, ноги и глаза тебе навстречу.
я так откровенна.
я так откровенно упиваюсь моей սեր 2 2 Սեր – любовь (арм.) к тебе.

ну а ты?
прекрасно слушаешь, по-братски ласков – ну, насколько можешь.
но ты скрыт под листьями, как клад. мне не позволено содрать их
или всё по одной пуговице расстегнуть, взглянуть, о чём ты думаешь.
одно могу я сделать supposition 3 3 Supposition – предположение (англ.) : в постели ты мечтаешь не о нас, и ей скорей, чем мне, себя покажешь.
я могу тут много ходить голой – переносно и буквально – ты в меня не влюбишься,
а мне по-извращённому приятно так секретами души своей трясти перед тобой.

ты нанёс клеймо на мою кожу, будто Тёмный лорд.
все неприкрытые участки были равнодушно вновь отвергнуты.
натягиваешь поводок.
смотрю непонимающими глазками. не верю. говорю:
ну Грант, реши, как ты относишься ко мне. я подхожу,
я подбегаю близко, а меня пинком в пушистый бок.
какое унижение! какая низость…
но тебе нельзя ничто в упрёк:
ты ангел, а твой мозг – шедевр искусства так за миллион,
и воры – вот, как я – всё норовят скандально его выкрасть, «вынести».
заметь: я предложила быть приятелями, вместо чего ты – про секс, про секс, про секс.
подумала: ну ладно, раз он так, тогда и я; может, теперь я ему нравлюсь.
но на эту мысль и был расчёт?

за День рождения спасибо.

что-то зябко.
я оденусь.

Ты желанен, как Сириус Блэк:
Так умён, и уверен, и важен.
Я хочу быть твоею Малфой.
Вот, как раз мои issues достали
Тебя. Я непростой человек.
Разве ты ищешь лёгких путей
И любовь между полных грудей?
На тебя мне не жалко ногтей…
Я Роксана, так будь мой Блэк.
Во мне вейлы кровь, ты – мой крэк,
Храбрый лев с гриффиндорской башни.
Смех общажный. Нежно. Влажно.
Дай срастёмся с тобой в симбиоз.
Поцелуй меня крепко, наверно.
Ворох писем – наш клад бумажный.
Агрессивных забудь своих коз.

Ты просто моя пристань.
Подплываю, закидываю ручки,
Отдыхаю и качаюсь на волнах.
Это грудь моя вздымается.
Устала. Почеши меня за ушком,
Собери же паруса мои и
Накорми собой мой трюм.

стоп. стоим. нам много тут идти,
и осень капает по головам.
я твой букет, лежащий в луже,
брошенный рукою нежной —
подожди, послушай!
ты желаешь мне добра, а я с утра
включаюсь думать о тебе.

и вот – с тобой!
внизу преступный бой,
твоя коленка, боже мой…
запомню всё, во что одет,
и быстро фото, чтоб смотреть,
когда хочу.
я не могу.
я больше не могу.
ты душишь моё сердце асфиксией,
кайф ловлю.
хочу вживую так прижаться,
и сказать, как я люблю,
и попросить о ласке, ласке, ласке, ласке…
ласке! тронь моё плечо! я упаду…
от твоих глаз мне горячо.

слезой течёшь по подбородку и —
рыданием на волю рвёшься.
изогнусь в постели, кончив,
чтобы опустеть от мысли: «никогда».

в крапиве Марьино сердечко, как в тюремной клетке:
сплёл паук узор из нитей, рваный башмачок и плесень.
хлеба каравай разрежут дома.
люди любят.
только сердце Марьино тоска по Джиму губит…
расцветают амариллисы, жасмин благоухает.
души кружат в платьях и костюмах,
смокинги, коньяк, сигары,
а со всех сторон шипами роз сердечко Марьино проткнуто.