Елена Татаринцева - «Разговор с призраком, или Безумная любовь». Сборник стихов памяти Джеймса Дугласа Моррисона

Группа «The DOORS» появилась в моей жизни неслучайно. Предательство близкого человека, его болезнь и несвоевременный уход из жизни–всё это уничтожило, буквально выжгло мою душу. Пустота – внутри, темнота вокруг. Незадолго до смерти он подарил мне диск группы «The DOORS». Мрачная и одновременно красивая музыка заполнила мое сердце, а образ Моррисона поселился в нем. Джим Моррисон, мой Джим! Многострадальный, проклятый поэт, романтик, бунтарь и шаман! Ему, вернувшему меня к жизни, посвящаю эти стихи.

Двери восприятия

Раскрыв нам двери восприятья, ты первый в них войти стремился,

И вот, вошёл, и нет тебя, и до сих пор не возвратился.

Ты был свободен и беспечен, был молод и умел любить,

Но по рассеянности как-то забыл ты двери затворить.

И, вот я у дверей и вижу, как солнца много, всё сверкает,

И где-то далеко твой голос луну с тоскою воспевает.

***

Мой ангел, ты любим и знаешь…

Так долго где-же ты летаешь?

Вот сорок лет, как канул в вечность,

А мне оставил бесконечность

Тоски и неизбывной муки

И песен своих странных звуки…

Призрак

Твой голос смолк, на полке диск, и в комнате совсем темно,

Сижу одна, и лишь луна следит за мной через окно.

Закрыв глаза, я вижу, как ты входишь в комнату ко мне,

Весь в коже, бледен и красив, с горящим взором на челе,

Волна божественных кудрей лежит, покоясь на плечах,

Знакомый пояс чуть блеснул, полуулыбка на устах.

Войдя и оглядясь вокруг, ты видишь диск и свой портрет,

И стало грустно так тебе, как никогда за сорок лет…

Жизнь на Пер-Лашез

Мой ангел с чёрными кудрями давно уснул на Пер- Лашез,

Сверкнув звездой на небосклоне, кометой быстрою исчез.

Тебе не скучно здесь, мой ангел, Эдит Пиаф шансон споёт,

Шопен ноктюрны проиграет, Мольер комедию прочтёт,

Ну, а когда наступит полночь, часы пробьют двенадцать раз,

Оскар Уальд о приведеньи тебе поведает рассказ.

Мне бесконечно жаль, что в этой жизни мы не увидимся с тобою, Джим…

И от волны, нахлынувшей на берег, мы, взявшись за руки, не побежим.

Ты не расскажешь мне, как ты скучаешь и помнишь о своей семье,

О том, как песни сочиняешь – ты тоже не расскажешь мне.

Я не увижу твоего веселья, как счастьем загораются глаза,

В печали тебя тоже не увижу, когда скупая катится слеза,

Но мне остались твои песни, ты в них горишь, ты в них живёшь,

Ты в них тоскующему сердцу огонь желания несёшь!

И всё же жаль, что в этой жизни мы не увидимся с тобой,

Но есть надежда повидаться с тобою в жизни неземной…

Зачем ты так любил свободу, был несвободен от страстей,

Они жестоко оборвали цепочку твоей жизни дней…

Ты был не глуп, ты был не слаб и мог бы всё преодолеть,

Но выбор твой, увы, другой отдаться страсти и гореть!

Боль сердца своего старался ты криком рока заглушить,

Но голос быстро оборвался и сердце больше не болит…

Ты был не глуп, ты был не слаб и мог бы всё преодолеть,

Но жребий твой, увы, другой – отдаться страсти и сгореть!

Над Вьетнамом льёт кровавый дождь, тысячеголосый стон вознёсся в небо,

О солдате песню ты поёшь, что пришёл домой, где долго не был.

Радуясь, спешит навстречу мать, и отец, волнуясь, курит трубку,

Брат с сестрой бегут его обнять и увидеть вновь его улыбку!

Ты поёшь и кажется тебе, словно это ты домой вернулся,

И закрыв глаза, своей мечте ласково и робко улыбнулся…

Над Вьетнамом льёт кровавый дождь, тысячеголосый стон вознёсся в небо,

О солдате мёртвом ты поёшь, что пришёл домой, где долго не был…

В тебе нет фальши и полутонов,

Ты здесь, сейчас, и ко всему готов,

Но чёрный ангел за спиной стоит,

Тебе он шепчет, что-то говорит,

И льётся сладкий яд из уст его,

Но ты тогда не понял ничего!

И закипела страсть в душе твоей

Разрушить жизнь свою, и поскорей!

Дойти до самого последнего предела

Свободу дать душе, разрушив тело!

Ты устремился в чёрный лабиринт,

И по тебе уж колокол звонит,

Ты понимаешь – нет пути назад,

Ты понимаешь, что стремишься в ад,

Жестокой направляемый рукой,

Чтоб в жизни вечной потерять покой…

Великий Боже, Ты прости его

Заблудшего ребёнка своего!

Прости его, как нас учил прощать,

Верни Свою Любовь и Благодать!!!

Если кто-то мне скажет – Джим Моррисон жив,

Он по-прежнему молод, талантлив, красив,

Что в Париже живёт, сочиняет стихи,

И не в чёрном аду осуждён за грехи,

Я поверю ему, ведь прошло столько лет,

Бог простил ему всё и грехов больше нет!

А, талант, подарил Он который ему,

Ведь на небе не нужен совсем никому.

Ждут фанаты, тоскуют о нём на земле,

И его одного только видят во сне!

О, Господь! Пожелай же его воскресить,

Чтоб талантом своим он мог людям служить,

Ты зажги в нём огонь, духов дай проводить,

И на землю вели поскорее спустить!

Ты – ангел в чёрном оперенье,

Ты – проповедуешь Любовь,

И неземное притяженье

Влечёт к тебе всё вновь и вновь.

Когда выходишь ты на сцену,

И начинаешь свой «The End»,

На небе вспыхивают звёзды,

К тебе ревнуя в тот момент.

Был ангел в чёрном оперенье -

Теперь -далёкая звезда,

И жизнь твоя в сиянье вечном,

Но и в безмолвии всегда…

Воскресни, Джим, минут на пять,

И крепко дай тебя обнять,

Почувствовать, что ты – живой,

Потрогать волосы рукой,

Коснуться до лица и рук,

Услышать сердца ровный стук,

Движенье губ, сиянье глаз

Увидеть только один раз!

Узнать твой голос и тогда

Уже расстаться навсегда!

Воскресни, Джим на пять минут

И навсегда останься тут!!!

Любовь отца, сестры и брата

Фанаты, Джим, не подарят,

Нельзя сравнить восторг фанатов

И доброй мамы кроткий взгляд.

Ты одинок, как чёрный ангел,

Скитающийся по земле,

Свою тоску в вине ты топишь,

А он же – во всемирном зле.

Никто тебе помочь не сможет,

Зачем ты мучаешь себя?

Обиду выкини из сердца,

Не отрекаются любя.

Ты думаешь, когда умру я,

И вознесётся дух мой высоко,

Тебя я в сонме ангелов не встречу,

И отыскать тебя мне будет нелегко?

Не думай так! Во что бы то ни стало

Я отыщу тебя, мой друг!

И пусть для этого придётся

Всю землю облететь вокруг!

Луна, воспетая тобою,

Мне с радостью осветит путь,

Лишь, об одном прошу:

О нашей встрече ты Бога попросить не позабудь!