Вячеслав Евдокимов - Братья

А потому вружитесь в дело,
Нас ждёт активный мирный труд,
Теперь живите вольно, смело,
Пути Грядущего зовут!

– Да будет так. Спасибо, братец!
Впряжёмся – каждый за двоих,
Не превратимся в каракатиц,
В трудах же будет каждый лих!

Ну, прощевай‐ка, мил‐товарищ!..
Всё чтобы снова возвести,
Убрать прочь надо всё с пожарищ,
Ведя в Грядущее пути.

Настрой в труде был жадно‐веский,
Но в основном не рук мужчин,
А был надрывный труд то женский,
Носивших «вдовы» – горький чин.

Колхоз рожали бабы снова,
И труд во всём их был ручной.
Глядь, урожаи! То обнова,
Хоть плачь от радости, хоть пой.

Нет‐нет, с войны вдруг приходили —
Ах! – деревенские, свои…
Не покорившися могиле,
Прошедши с честью все бои.

Кого гнетут ещё раненья,
А кто пришёл почти здоров.
Являли груди награжденья,
Всех вид усталый и суров…

В одних семействах радость, счастье!
В других лишь слёзы, скорбь и боль…
В душе глубокое ненастье,
Что жить не хочется нисколь…

Но надо! Вырастить детишек.
С заботой быть и к старикам,
Всего, конечно, не излишек.
Труд непомерный всё рукам…

Вот и метались беспрерывно,
Машины швейной как челнок,
Всё впопыхах да всё надрывно,
Валились с устали вон с ног…

А грусть‐печаль всё днями гложет
И не даёт ночами спать…
«Ну помоги, хоть малость, боже!
Сними с души вон горя кладь…»

А руки в деле инстинктивны,
Кажись, им уйму вовсе нет.
Вот и дела все продуктивны,
И так в течение всех лет…

И Фёдор сгрёб вон пепелище,
Останки бережно родных,
Погибших здесь, отнёс в жилище —
Могилку рядом, мрачно стих…

Лишь слёзы холмик окропляли,
А он того не замечал,
Стоял, понурясь, в всей печали…
Её, знать, вечный здесь причал.

Решил один осилить хату,
Пусть и с одною лишь рукой.
Пусть дождь по крыше льётся скату
И дарят стены блажь, покой…

Хотя его и приглашали
Пожить под крышею одной,
Ведь вместе легче все печали,
А в счастье – с радостной душой!

– Зачем я буду всем обузой
И лишним ртом, и так бедны,
Да дети – каждый карапузый! —
И вы от голода бледны…

А что помочь, то враз зовите,
Здоровье будет коль, мощь сил,
Приду на выручку с всей прыти.
Траву с смышлёностью косил,

Косьё привязывал верёвкой
К себе, косу чтоб удержать,
Рукой одною со сноровкой
Косил, и сено – благодать!

Дрова рубил, хоть трудно, вдовам,
Из леса к хатам их носил,
Пока, конечно, был здоровым
И не лишился напрочь сил.

Где за горячую похлёбку,
За хлеба милый где кусок,
– Пора бы, Фёдор, уж зазнобку
Где отыскать, мил‐паренёк,

Пообзавёлся бы семьёю,
Оно и легче стало б жить
Всегда, не краткою порою,
Пока ты молод, есть и прыть…

Ему говаривали люди.
– А без одной что ты руки…
Вот ты с женой не будешь в худе,
Семья – то блага высоки.

Да Фёдор сам входил вдруг в думку,
Негоже быть всё бобылём,
Имел стеснительности струнку,
И в этом деле был нолём…

Конечно, были на примете,
И всё хозяйственные сплошь,
На них внезапно взгляд он метил,
Да вмиг сникал: ведь нехорош,

Кому калекою он нужен?
Такую все осудят враз:
– Обзавелась же, дура, мужем,
Аль не имела зорких глаз?

«И я не буду вмиг любимый,
С того и будет психовать,
Глядя с презреньем вечно мимо,
Со мной, мол, жизнь не благодать…

Один влачиться буду сроду,
Быть независимым – мой сказ!
Так мне и надо ввек, уроду…»
И с горя тихо‐тихо гас…

– Не обижаться ж мне на это,
Вон невзлюбя весь вольный свет,
Что нет взаимного ответа,
Пыланья чувств ко мне что нет?

Живут же вдовы одиноки,
Не ропщут уж и старики,
Что горе выпило все соки,
Ведь не бросаться ж в глубь реки

Свою с того жизнь прекративши?
А коль родился, надо жить,
Надежду взвивши выше, выше,
Взвинтивши к Счастью всю‐то прыть!

Жить в одиночестве мне – право
И наказанье, что такой.
Но оттого не сгину, право,
И не найду в земле покой,

И проживу свой век натужный,
Как будто нет меня совсем,
С подмогой, счастьем ввек не дружный,
Боль одиночества всю съем.

Душа же счастья хочет, ясно,
Живут надежда и мечты,
От них отбиться всё напрасно
И не забыть средь суеты…

– Вот приглянусь какой, допустим,
Хотя сомненья вихрь всё мчит…
Вновь попаду в объятья грусти,
Приму цветка поникший вид…

Ведь приведу куда невесту,
Ведь ни кола и ни двора?..
И мысль рождается вновь к месту:
– Построить хату мне пора.

Пойти мне к ней жить? Где же гордость?!
Зависим буду, как чужой,
Войду пред взглядами вон в кротость,
Исхлёстан буду, как вожжой…

Конечно, будет трудновато,
Ведь все в своих всегда делах…
И бьёт отчаянье солдата
От безысходности, да в пах…

Вот он и мечется, как птица,
Что заточило зло вдруг в клеть!..
Найти он выход всё стремится!
Но заперт он, то духу – плеть!

Не может торкнуться он к вдовам:
Мужья погибли ведь в боях…
Не расцветут ведь с горя снова,
Вот счастья, радости и крах…

Ведь ждут возврата беспрестанно,
Что чудо явит им мужей,
Из горя сгинут вон капкана,
Обнимут страстно их, нежней…

И отвергает эта вера
Вдруг взгляды страстные мужчин,
Да и у вдов детишек мера,
Заботы нужен им почин,

Вот и лелеют, обнимая,
Головки гладя, как котят…
Ведь в том обязанность святая,
К тому же, детки есть хотят…

Глядеть как будут вдовы в глазки
Своих детишек, приведут
Чужого дядю без опаски
В дом, вдруг нарушивши уют?

Вот оттого не могут вдовы
Предать мужей своих, детей
И горевать всю жизнь готовы
Без похождений всех затей.

– Идти к ним – это оскорбленье
Их и предательство солдат,
Что не вернулись в дом с сраженья,
Войны изведав дикий ад.

Молодкам нужен, ясно, статный,
Да чтоб в своё богатство ввёл,