Вячеслав Евдокимов - Братья

Так расширял свои владенья
И вволю хапнутое ел,
К еде имея алчно рвенье,
Иных не зная в жизни дел.

Тож научил Существ тех лаю,
Их обуяла тело шерсть,
Жизнь не добротна стала, с краю,
Свободу личности и честь

Искоренил до основанья,
Во всех вселён был Пёсий нрав,
И каждый выл от голоданья
И не имел на всё уж прав.

«Гав! Гав! Гав! Гав!» – объём всей речи,
Натура – всех вкруг вон терзать!
Загрыз – душе вмиг много легче,
Аж до хвоста мёд‐благодать…

Лишь кость им плата за деянья,
Был каждый бит, коль не строптив,
Вот их и пыжилось старанье,
Друг перед другом сверхретив!

И все на привязи сидели,
Зап дёрнет привязь – знать, бреши!
Рычанья, гавканья метели
Крутились яро, от души!..

Их в этом смысл существованья,
Они рабы и палачи,
Даривши Запу лобызанья,
В разбое были силачи,

По существу же, просто шавки,
Прикажет Зап – им то закон,
Пример покажет для затравки,
Взъярясь жестоко, как Дракон!

И так все дни, ночами пуще,
Манили земли где‐то ведь,
– Ах, там, как Рая, чую, кущи,
Их надо б в клети запереть —

Шептали Запу это слухи,
И он наматывал на ус,
Тех далей жаждал вмиг разрухи
И пить их кровь, как будто Гнус,

Там ведь несметные богатства,
Жизнь, обеспеченная всем,
Там меж собой вовеки братство,
А неурядиц нет совсем!

И, вроде, там вершит правленье
Такой, как он же, Человек
Там благ, Свободы озаренье,
Счастливый жизни каждый век.

– А наделён ли Край тот силой,
Передо мной чтоб устоять?
Ха—ха! Попотчую могилой,
Ведь беспощадна Псов в том рать!

Он на Восток взметнул взор алчно
И зубы с скрежетом вон сжал,
Сжевать тот Край желал он смачно,
Вонзил б, имея, сотни жал!

И вмиг склонился он над планом
И истерично всё шептал…
Он будет там вельможным паном,
Сметёт ту силу, будто вал,

И будет пуще в звёздной славе,
– Пусть мощь признавши, всяк падёт!
Коварство дел – в его то нраве.
Всё строит планы наперёд…

А нам о Восе вспомнить надо,
Вдаль путь его тяжёл, далёк…
Ах, как душа была бы рада,
Найти, искал что, коли б смог!

Он шёл решительно всё в дали
От Запа, ширя твёрдый шаг,
Пока с надеждой, без печали,
Собравши мысли все в кулак…

Нацелен взгляд вперёд далёко,
И каждый звук влетает в слух,
Идёт, не чувствует зла Рока,
Судьбы превратной оплеух…
И вдруг! Он обмер от испуга:
Его сверлила уйма глаз…
А вдруг они совсем не друга?
Вмиг дрожь пустилась в перепляс…

Забилось бешено сердечко!
Со лба потёк холодный пот…
Вос, как пред Волком, стал Овечкой:
– Ах, пропаду я вот‐вот‐вот…

…Глаза из крон глядели жутко,
Неясный был там шепоток…
Была опасности побудка,
Вот—вот и Вос уж канет в шок…

Но нападенья нет в помине,
А в кронах кто‐то мельтешит…
С того и в Восе нет гордыни,
Но настороженный всё ж вид.

Вдруг треск сучка раздался звонко!
Из кроны выпал кто‐то враз,
Был на земле в мгновенье ока,
И воплей гамма раздалась!..

Вскочить он на ноги старался,
Но те не слушались его,
Хоть проявлял стремленье аса,
Не исполнялось ничего…

Вос поражён его был видом:
Ведь это получеловек,
Какой вовеки им не видан!
От жути Вос в момент померк…

Тот от пупа и до макушки,
Как в бане, был вон обнажён,
Торчали, голые же, ушки,
Здесь человеком был‐де он

Со всей присущей, знамо, честью,
А от пупа до пят лохмат
Ведь низ густою, пышной шерстью
Звериной дикой был богат.

Стонало Диво, тщась подняться…
И к Восу жалость вдруг пришла,
Он пожалел его, как братца,
Того ведь тяжкие дела…

И он с опаской, напряжённо
К нему направил тихий шаг…
Отпрянул тот насторожённо,
Но встать же всё не мог никак.

Вопрос Существ летел из кроны:
Вос не опасность ли несёт?
А Существа страдали стоны,
Ведь Воса дал им небосвод,

Знать, Божество он и всесильный,
Он может жизни порешить!
Ужели в мрак войдёт могильный?
И Существа поникла прыть…

Вос осмотрел его с опаской
И вывод сделал: вывих стоп.
И вправил их моментом с лаской,
Ходил бы, прежде как, тот чтоб.

И Существо вмиг оживело,
Пустилось радостнейше вскачь!
К ногам припало Воса смело:
Мол, ты не страшен, не палач.

«У‐у!» – всё вторил он надрывно,
Целуя Воса стойки ног…
И в кронах шум прошёл активно,
Мол, Бог затучный съесть не смог!

– Ну всё, иди, браток, излечен.
Но не казал к тому тот прыть,
А к Восу был весьма сердечен,
Не собирался уходить,

Ходил за ним, как будто тенью,
И всё глядел ему в глаза,
Был рад донельзя исцеленью,
Катила счастья всё слеза…

– Ну вот, окрепнешь, в даль‐дорогу
Отправлюсь после я опять,
Осилю путь вновь понемногу,
А за задержку Зап ругать

Не будет, думаю я, право,
И в график, трудно хоть, войду,
Здесь ведь недолгая застава,
Моя в том совесть на виду.

Пока он мыслил так далёко,
Все Существа к нему из крон
Спустились, лыбяся широко,
Аж не успел опешить он,

Кольцом его все окружили
И завели вкруг хоровод…
– Ой, не потащит ли к могиле
Меня беснующийся род?..

Но те кружили всё, кружили…
Потом моментом пали ниц!
Знать, подчинились Воса силе,
Улыбка с их слетала лиц —

Так восхитились исцеленьем,
И что отсутствовал в нём гнев.
И задались в его честь пенью:
То восхваленья был напев.

Нет, Существа не истуканы,
К добру любовь их высока,
Хотя и полуобезьяны
И полулюди всё пока,

Ведь Божеством с небес признали:
Безукоризненно могуч!
И Вос не стал с того в печали,
И вмиг свалился с страха круч.

Он рад такому стал живому,
Как хорошо: не одинок!
И ощутил с того истому,
Воспрял вмиг дух его высок!

В ответ дарил им всем улыбку
И всех приветствовал рукой!
Вместил Надежду мило в зыбку,
Что с ними в дружбе он большой

Отныне будет непременно,
И жизнь прекрасная придёт,
Пред Злом не встанет на колено,
А к Счастью ринется в полёт!

Не сформирован их, что плохо,
Вид человеческий пока,
Впал в плен сочувствия он вздоха…
«Помочь! – идея высока, —