Михаил Максимов - ПережИ-Евать

Эх, детство! Проехало рядом

На трехколесном велосипеде

Странной бранью злого соседа,

Змеиным шипением лимонада.

Эх, детство! Показало дулю,

Сложенную из букв-кубиков,

В молоке намокшими бубликами,

Выстрелом, пистоном-пулей.

Эх, детство! Как сука щемится

К щенятам в дальний угол,

В карман предателя друга,

Под лавку игрушечной мельницы.

Свет и вязь небес,

Шестиструнная гитара.

На столе и во мне

Чёрствая старость.

Рядом сутулость куртки,

Несколько дневников.

Очень удобно для дурки

С почерком для докторов.

Утро приходит обычно

Со скрипом качелей.

На улице дети и птицы

Для меня неразличимы.

Дети, как птицы, и наоборот —

Смех водопровода,

Календарь – двухтысячный год —

Тысячу лет я не трогал.

Печально всеобъемлющее небо,

хлопья снега – словно продолженье жизни.

Хлопья снега.

Ты не идешь, уже стоишь,

так просто.

Мимолетно телом ощущая

движенье в воздух.

Мимолетно понимая вечность,

но только

на секунды и не капли больше

на дольки —

снова делишь – ускоряя ход

шагам и мыслям,

пока не тонут эти хлопья,

в весенних числах.

Почему же так плохо, а должно быть так хорошо,

Почему внутри погода зеркалит – то дождь, то жара?

Почему я считаю – что что-то такое нашёл?

Только что? Вспомнить пытаюсь с трёх двадцати до утра.

Почему-то никто не приходит меня навещать,

Не спешит меж тротуаров, трамваев с бутылкой вина,

Не играет в соседней комнате счастливый ребенок,

Не приносит наивный рисунок, где папа, мама и я.

Почему же так плохо, а должно быть так хорошо?

Целый мир под ногами, захочешь – весь забери.

Потому что те, кто постоянно хочет ещё и ещё,

Добровольно себя загоняют в глухой лабиринт.

После нас – коробка старых совместных фото

На фоне ковра и чешской стенки.

Сделанный из жёлтой капельницы робот,

И на губах вечный вкус молочной пенки.

После нас фонари у дома горят новым светом,

Тысячей скрученных или разбитых лампочек,

Ещё шестизначные счастливые билеты,

Остались в шортах соседских мальчиков.

После нас.

Лето близится,

чем больше его,

тем меньше меня.

Лето – как новоселье в квартире.

Жизнь – как попадание в тире.

Мысли близятся,

как льдины в реке размышлений.

А меня бы не было,

Если не процесс самопоглощения.

Просыпаешься в три тринадцать.

Чёрт! Не уснуть!

Завернуть бы сны дурацкие

Глубоко вовнутрь.

Пляж, Анапа, мертвые скальники,

Дом на берегу.

Галька режет пятки. Без оглядки,

Как сумасшедший, бегу.

Туда, где вода делит напополам небо, и меня заодно.

Мне тринадцать, а тем трем китам вдалеке лет так сто.

Зашвырнуть бы галькой себя

Прямо к ним, по воде.

К горизонту, где яркий рассвет

Отражается лучами на дне.

Отражается лучами во мне.

Привет, доктор. Сегодня я не опоздал,

И готов сдать свой психоанализ.

Я месяц не нарушал предписаний:

Не перебирал нервно пальцами.

Не вырезал буквы из вчерашних газет,

Не составлял слова в угрозы.

Наступал по дороге на все трещины,

Не говорил вслух с телевизором,

Завел в доме собаку, позже женщину.

Наполнился по уши оптимизмом.

Может быть, доктор, измените диагноз?

Выпишите мне такую справку:

«Болен с осложнением. Тяжелый сарказм.

Никогда не пойдет на поправку».

Да, я герой! Надену пальто и чёрную шляпу,

Выкину вещи, сожгу паспорт, пристрою кота,

Употреблю аспирина пару стандартов,

Если застрелят – не будет болеть голова.

Выйду в промозглый, прокуренный город,

Сам закурю, избавив от иллюзий Творца.

Мальчик построил ракету.

Сел в нее и улетел.

Для обывателей по небу летела комета —

Одна из бессмысленных космических стрел.

Я смотрю на небо и вижу пакет, висящий на дереве.

Что ему мои ветра, осень-зима-весна и даже лето!

Что ему я, если я птица, если мои перья и вера – в полёт.

Костер на земле ему только пепел.

Мне до неба рукой, как веревке до ветки.

И все что я хотел – делал нехотя,

А все что не хотел – делал сам нередко.

Я смотрел на небо. И не видел ничего.

Кроме пальцев, сквозь – только решето.

И день ни день, и ночь ни ночь.

Без меня давно все решено.

В голове оркестр без дирижера.

Палочка сломана, брошена в угол.

Это, как после крепкого сна, – ещё и кома,

Это, как отрешение друг от друга.

Это, как солнце, но, как будто, луна,

Это вещие сны – в которых нет дна.

Жёлтый карлик станет звездой,

Разразится руганью бранной,

А оркестр будет немым молчать,

Не раскрывая оркестровую яму.

Это, как движение по удаленной,

Это песка в песочных часах тонны.

А в голове сумятица, каламбур,

Неразбериха, хлам, кавардак,

Я дурак, а сколько вокруг дур! Брр…

По сплетению нервов – наждак.

Это как мелодия без музыки,

Это крики по ушам контузии.

Ах да, про оркестр в голове,

Там и дирижер без палочки,

Там огромное столпотворение,

Мыслей без надетой наволочки.

Словно бескомпромиссный ствол,

Ближе к виску. Бах! Падение. Пол.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.