Array Сборник - Шаг навстречу читателям. Хрестоматия участников Московской международной книжной выставки-ярмарки 2019

Откроем книгу, начнем чтение – и пусть звучат их живые творческие голоса. И каждый читатель услышит в них что-то свое, для него предназначенное.

Вероника Лапина

Елена Альмалибре(Натальченко Елена Викторовна) живёт в г. Ростов-на-Дону. Она магистр филологии, окончила романо-германское отделение (ЮФУ). Переводчик с английского и испанского языков. Автор романов «Сближение. Пикап», «Французский роман». Победитель конкурса коротких рассказов «Сквозь пену дней – 2019» от радио «Гомель-плюс» за рассказ «Кукушка». Лауреат литературно-творческого конкурса «365 дней с книгой» в рамках Донского культурного марафона. Лауреат премии Владимира Набокова, шорт-листер Московской литературной премии.

Сайт Almalibre.ru

Группа в ВК: vk.com/almalibre_public

Первая жара. Канун липового цвета. Ещё не до конца снята символика Дня Победы. Какая-то останется трепаться на автомобильных антеннах до следующего года в виде выгоревших ленточек полосатой расцветки. На исходе прошлого столетия многие школьники видели эти ленточки единожды в году – на груди ветеранов. «Птенцы» слушали, затаив дыхание, рассказы людей, которые знали войну в лицо. И было страшно проронить хоть звук, чтобы не потревожить имя смерти, о которой чаще всего шла речь. Словно один неловкий возглас мог пробить временную дыру, и все присутствующие вдруг оказались бы героями событий, о которых было страшно даже читать. И так важно было это слышать и знать. Не для того, чтобы запомнить и не скопировать виток истории, а чтобы не оставить выживших людей наедине с болью, которую они вынесли ради будущих родившихся.

Песочница, карапузы, аттракционы, горящие куда более яркими гирляндами, чем новогодние. И так легко списываются с банковской карточки средства в обмен на счастливые, смеющиеся мордашки таких дорогих маленьких сорванцов. Какое оно, счастливое детство? Где-то пишут, что у послевоенных поколений детства и вовсе не было – совсем рано в детский сад, дальше строгая учёба, затем работа, всё на благо государства. А в другой раз скажут, что сейчас детство не то – дети только в гаджетах разбираются, света белого не видят, а раньше – да, бабочки, сачки, пляжи, речка и бумажные кораблики.

– Да что же вы каркаете? Беду накличете, – пробормотала старушка в ответ на истошные крики ворон в гуще листвы. Она приглядывала за внуком, а он раз за разом рискованно свисал с горки вниз головой. И поползли страхи старушке в голову. Вдруг что приключится – как она, мудрая, авторитетная женщина в годах вдруг станет оправдываться перед своими бывшими «желторотиками»? Тут уж лучше сразу сердечный приступ «сыграть», только бы не слушать и свою совесть, и молчаливые укоры молодых родителей. Это для внуков бабушка волшебница, а для своих детей она – мама, строгая воспитательница. Старушка с тревогой подумала, что её оплошностям дети будут ещё и рады, даже если внук – их дитё – пострадает немножко. «Погулял с бабушкой, пришёл с синяками». Ох, модно нынче быть «срывателями покровов». А что мать? Мать не всемогущая оттого, что в могущество её перестают верить. Как в сказке про фей.

В Великобритании ворон, говорят, уважают. Они там почти как хранители истории, долгожители. Даже говорить могут отдельные искусники. А наших за что уважать? Урны вместе с собаками в парках грабят. Вроде и люди культурнее стали, и мусора поменьше, а эти «твари» скачут по зловонным жбанам и каркают. Никакого достоинства.

А местные и вовсе обезумели. Уже и не каркают, а вопят, грозят, ревут. Небось, не в первый раз такое над площадкой творится. Власти куда смотрят? Не верится, что не пожаловался никто на форуме каком городском, чтобы прекратили это безобразие над детской площадкой. Над консерваторией, говорят, запись криков ястреба ставят, чтобы голуби меньше гадили. Да какая уж разница как – негоже, что дети тут, а эти с мусорных куч в песке том же, может, роются.

Между бесплатной детской площадкой и аттракционами стояло два железных короба выше человеческого роста. Гаражи – не гаражи. Сверху по металлической крыше стал спускаться высокий парень лет двадцати пяти, в майке, шортах, кедах. А над ним хлопали крыльями вороны, собирая всё больше зрителей из скучающих «нянь» на площадке.

– Ишь как природа чётко расчертила их черным да серым – нигде эти неброские оттенки не мешаются, – сказала соседке та самая старушка. – Когда мои в школе учились, им рассказывали, что мальчик из параллельного класса готовился поступать в художественное училище, так он различал девять оттенков чёрного. Хороши от природы вороны, были бы не такие твари.

«А у этих вон глаза блестят, как людские, когда вот-вот слёзы побегут», – вдруг про себя отметила старушка, но вслух не сказала.

– Гнездо у них там где-то, – догадался один из голосов.

«Зрители» зашумели.

– Так и подрать могут парня, чего он там? Как-то видела: в парке университетском вороны собаку гоняли за какую-то провинность. Она бежит от них, а они следом летят и ну её долбить клювами на лету то в темечко, то в позвонки, один за другим пересчитывают.

Наконец верхолаз спрыгнул на землю с большой картонной коробкой без верха в руках. От вороньих криков зрители и вовсе стали глохнуть. Иные малыши на площадке, воспользовавшись замешательством мам да бабушек, ускользали в сторону аттракционов и фонтана, куда, опомнившись, за ними прибегали родительницы, ругая больше себя, чем чад.

Из коробки одна за другой высунулись три взъерошенные головы невнятного оттенка, среднего между чёрным и серым.

– Типки! – крикнула белоголовая с косичками, глядя на разинутые рты.

– Птенцы, – произнёс чей-то взрослый голос, что прозвучало как приговор недальновидности всех зрителей, созерцавших воронью драму.

Две вороны с высоты бросались вниз, но в паре метров от земли они отлетали назад, словно их что-то отбрасывало. Почему собаку в парке из рассказа старушки их сородичи клевали в самое темечко, а этого палача в кедах вороны не трогали, никто не мог понять, пока вместе с разумом в родительницах не заговорил материнский инстинкт. От воли русого палача зависела теперь жизнь вороньих детей, которые даже не пытались выпрыгнуть из коробки. Не иначе как заложники, ошеломлённые не то перемещениями, не то криками своих родителей. И ворон с вороной бились об эту угрозу, не достигая ни палача, ни земли, будучи не в силах схватить троих «подростков», которые беспомощно таращились на публику.