Татьяна Игнатьева - Неземное притяжение. Стихи

Сласть переспелок, омытая солью,
В сердце вползает непрошенной болью.
Что же ты, осень, играешь со мною
Вне всяких правил!

Мы провожаем журавликов в небо,
Веруя в белую долгую небыль,
Будто бы в крепе – под пепельным снегом
Лето оставив.

Пусто пред чистым иным заполненьем,
Только любви не живётся в смятенье.
Остро отточенным ангельским пеньем
Душу кровавим.

Встретимся, милый, но только не знаю —
Будем ли снова ровесники маю.
Может, бумажным журавликом к раю
Путь свой направим…

И я об осени! Так что ж…
Сдвигая мир мореной мокрой,
Несётся небо. Мглистой охрой
Укутав галочий галдёж,
Деревья гнутся под дождём.
И от моей ладони тёплой
Кленовый парус цвета свёклы
Скользит по луже. Поплывём! —
Взывает радостно ко мне.
Но как же мне за ним угнаться!
Срывает ворох ассигнаций
С берёзы в золотом огне
Поспешно ветер. Всё летит,
Как в шторм захваченная шхуна!
Куда же тянет мир подлунный
Осенний чистящий магнит?

Глубины души моей будто извне
Раскрылись слепящей глаза новизне,
А что, и такое бывает.

И шарик воздушный всей жизни моей
Взлетает над пропастью прожитых дней
В полёте слегка остывая.

Накрасить ресницы, надеть каблуки,
Шагнуть в быстрину человечьей реки —
А вот я какая – и здрасте…

Всё «кружится-кружится шар голубой»,
Уносит меня неизвестный прибой
Живую в живое – и баста!

***

Как было бы просто назваться снегурочкой нежной,
Загадкой из леса, дикаркой, пытающей счастья.
Души леденящую хрупкость убрать под одежды
Романтики, мнящейся мира заглавною частью.

Но что в этом сердце, в сияющем трепетном сгустке?
Сама заглянула лишь чуть в небылые пределы…
Там вечер январский уводит дорожкою хрусткой
Туда, где согреться душа моя вечно хотела.

Порой прохожу там, где шагу ступить невозможно,
И жажду любви утолить – до смешного наивно,
Где вдохи и выдохи льют из пустого в порожнее.
А душная зависть при этом так странно взаимна.

Но будто тягучие волны сердечного моря
Чуть-чуть начинают горячей руке поддаваться.
И слава Создателю, в этом с собою не в ссоре —
Мне каждый подаренный год как всегда – восемнадцать.

Как было бы просто назваться снегурочкой,.. что вы!
Прозрачность и лёд – не моё состоянье, поверьте.
Пылает в груди изначальное вечное Слово,
А значит и я не подвержена призрачной смерти.

***

Весна-работница – всё по двору да по воду.
И коромысло тяжело, и вёдра полные.
Печалью-радостью к предутреннему холоду,
К теплу вечернему – накатывает волнами.

Весна-кудесница – развешивает пологи —
Туманов таинство и солнечное кружево.
Тенями снежными запутав долгополыми,
Всё потешается над нами неуклюжими.

Весна-разлучница – где старое, где новое —
Перемешалось небывалыми проказами.
Зелёным ключиком и белыми оковами
Не удержать, не спрятать беглый мир за пазухой.

Все равно, как ляжет карта – так ли, эдак —
Фарт весеннего азарта напоследок
Обожжёт внезапным ветром обновлений.
Упадёт завеса тайны. Мастер – гений.
Взгляд далече, сердце песней, руки в глине.
Одинёшенек, вселенной посредине.
И рассыпанные звёздные осколки
На оттаявшем сквозном небесном шёлке.
Вдох последний, первый выдох – всё едино.
Оживает чудотворная картина.
И разносит в пух и прах моё неверье.
Ты возьми меня сегодня в подмастерья!

Лопнул бамбуковый обод, и нет ведра.
Лопнули ленты, свивавшие снов пелёны.
Хлынула под ноги жизни вода… Чийоно,
Вот простота, что как тысячи будд мудра!

Руки и сердце пусты, и срывает ночь
Песню души с расплескавшихся лунных клавиш.
Слышишь – такая тишь, что себя теряешь.
Чуешь – потоки слёз, что нести невмочь!

Здесь, на тропе, обвивающей склон холма,
Вдруг, или может, не вдруг, только так случилось…
Сердце подскажет, где ждёт тебя божья милость,
Лопнет бамбуковый обод, и сгинет тьма!

***

Радуюсь, Господи. Тихо, светло и с надеждою,
В долгой затворной вечерней молитве, как водится.
Благоуханной амритой, пресветлой и нежною
Ткёт небеса надо мною твоя Богородица.

Радуюсь, Господи. В жажде души и желании
Выплакать, выплеснуть, высветлить сердце до донышка.
Чтоб налегке, навсегда, на едином дыхании
Жизнями плыть безымянным листочком-судёнышком.

Радуюсь, Господи. Может, не так заповедано,
Может, нескладно слагаю душевные слабости.
Только иначе уже не могу. И заведомо,
Пусть со слезами, но, веришь ли, Господи – в радости.

Просыпайся… и в миг,
когда лезвие жгучего сна
резанёт напоследок
по мертвенной коже рассвета —
поспеши зацепиться
сердечной пульсацией света
за подводные камни
ночного остывшего дна.

Нипочём не сдавайся —
когда пробуждённый поток
всколыхнув основание мира,
сорвав отложенья,
будет рвать и метать!
Его острое горькое жженье
самого же себя измотав,
вдруг уляжется в срок…

И растопится тьма
векового тяжёлого льда
зазеркального счастья.
Осознанно и откровенно
распахнётся душа,
охватив необъятность Вселенной,
понимая, что не было сна —
никогда, никогда…

По-над августом застывшим,
По-над пропастью во ржи
Дни висят багряной вишней
На ветвях моей души.