Елена Крылова - В подворотнях насилуют девушек

До сих пор не знаю, как писать стихи. Никогда не руководствовалась никакими техниками, не помню, что такое ямб с хореем, и каких типов бывает рифма. Хотя, казалось бы, в школе этому учили, да и оконченный в свое время журфак обязывает знать теорию литературы.

Стихотворения, вошедшие в этот сборник, были написаны, в основном, в скверном настроении. Не знаю, как у других авторов, но лично у меня в хорошем расположении духа писать стихи совсем нет желания. Позитивные эмоции, в отличие от негативных, хочется сохранить в себе, а не выплескивать в текст, желая избавиться. Есть здесь и парочка произведений, пришедших ко мне в бессознательном состоянии: на границе между сном и явью и в болезненном бреду.

К религии отношусь, скорее, иронически, при этом не пытаюсь задеть чьи-то чувства, поскольку каждый имеет право на свое мнение. Просто считаю библейские и евангельские сюжеты очень качественным и интересным литературным контентом, поэтому в своем творчестве зачастую использую отсылки к ним.

Скоро будет падать ночью

Легкий, теплый снег на воды.

Скоро ты узнаешь точно

Исступление свободы.

Скоро он с тобой устанет

Одним воздухом дышать

И на лоб тебе поставит

Словом «брошена» печать.

Скоро будет резать солнце

Скальпелем глаза небес.

Скоро милый твой проснется

На челе с печатью «бес».

Прим. 2007 г.

Я не падаю в рыданьях

На крыльце у входа в храм,

И поклона в «светлый» праздник

Никому я не отдам,

Полуночную молитву

Не шепчу у образов,

И с ушедшими проститься

Я могу без громких слов,

Мне не стягивает шею

На цепи блестящий крест,

Я и без него умею

Различить любовь и лесть.

Скромно тоненькая свечка

Разгоняет черный мрак.

Мне не важно, чем ты мечен,

Ты не бог мне и не враг.

Прим. 2008 г.

Обрушился из слов ненужный водопад,

Обила льдинкою скользила по лицу.

Но нету ясности – кто прав, кто виноват?

И нет ответа – я уйду иль не уйду?

Скрипел затвор на горле, не пуская крик,

Уста ловили воздух, словно рыба ртом.

Амур над нами – скрюченный старик –

Собою застил бесприютный небосклон.

Из яблока раздора выжимался сок,

И капал яд по пальцам и губам.

И все разжевывался мякоти кусок,

Не жаждущий делиться пополам.

Заканчивалось лето, ветер выл,

Из «никуда» мы шли опять в «нигде»,

Трещал по швам знакомый этот мир,

Тоска топила нас в сухой воде.

Под зонт запрятавшись, брести опять сквозь ночь,

Ныряя с головой в оконный свет.

Я – темноты невидимая дочь,

А как рассвет – меня здесь снова нет.

10.09.08

Последний романтик зарезан в подъезде.

Под снегом остался последний герой.

Последний храбрец, задыхаясь, пролезет

Меж хилых плечей сквозь раздвинутый строй.

Последняя мама прошепчет ребенку:

«Я здесь, успокойся» – уйдя навсегда.

И чей-то друг вскоре утопится в Волге,

Оставшись последним, как в небе звезда.

Легендою станет последний писатель,

Начертанной рунами в серой золе.

Возьмет серебро последний предатель –

Последний Иуда, что жил на Земле.

Последний мудрец изречет злое слово,

Что рушит дворцы из горных пород.

И так, без разбора, спокойно, но споро

Сегодня людской обновляется род.

29.10.08

Еще один глупый день,

Еще один продукт разложения,

Над городом вечер кается,

На коленях прося у небес.

И город стряхнул теперь

С себя паранджу раздражения.

Но только душа моя мается,

Как, завидев икону, бес.

30.10.08

Искусство – сфинкс, и, может, потому

Эта крылатая красавица земная

Всегда молчит, хотя и много знает,

И не раскроет тайны никому.

В пустыне лет бесчестия и лжи,

Где острые песчинки режут око,

Она простерла мудрый взор далеко

И словно мертвая, застывшая лежит.

Но лишь какой художник иль поэт,

Оставив дом, друзей, любовь в своей отчизне,

Проволочет себя по всей пустыне,

Она заговорит – лишь раз за сотни лет.

«Искусство я! Изгнанница из рая,

Содом с Гоморрой и телега без колес,

Ответ же мне ты на один простой вопрос:

Зачем вообще тебе была нужна я?»

1.11.08

Наверно, это сбредил бог,

Сидя на опорах ЛЭП,

Где провода качают кровь,

Столбы – опоры хрупких скреп.

Он полз тарантулом над всем,

Что там внизу живет, чадит –

То город сонных микросхем,

Его ничто не пощадит.

Он обрывает провода,

Они плетьми повисли вниз,

На город пали холода,

И пали все безмолвно ниц.

И как в подвале – вечно тьма,

Как в сталинских застенках – сыро.

Над всем повисла пятерня –

Карающая лапа мира.

8.11.08

Все говорят, они уже тут,

Где их давным-давно ждут,

И спасают свой путь мечем и верой.

А я глотал опять этот скользкий обман,

И пил опять эту синюю дрянь,

И ползу опять по юбке неба.

Любой говорит, что он победил,

Никогда не пил, никогда не курил,

И герой его снов – только чистый разум.

А я пользу опять в этом пьяном бреду,

И закинул в себя в мире всю ерунду

И теперь для меня – никто не указом.

Мне говорят: ты живешь как зверь,

Твой дом устал уже от этих потерь,

Ты питаешься тем, что течет по вене.

А я устал уже посылать всех на…

Но пуст, как мираж, и мой арсенал,

И я опять, опять сижу на измене.

(песня, услышанная мной во сне)

22.11.08

Брожу в темноте, задевая углы,

И вою от боли, баюкая раны.

Причудливым комом кошмарные сны

Расставили где-то под кожей капканы.

Завернута плотно в ажурную тьму,

Я утром губами ловлю лучи света.

Но только ослепнув, пойму, почему

Всегда в платье черное вечность одета.

18.12.08

Декабрь, колкое стекло

Метет в глаза.

Восемнадцатое число

Должно о чем-то мне сказать.

Но только нерасставленные точки,

Погибшие в молчании слова.

Хожу кругом по золотой цепочке

Вместо того, чтоб в губы целовать.

Пустое место предо мной

Тобой зовется.

И время снежною тропой

За нами вьется.

18.12.08

Вчерашний день застрял меж пальцев,

И прошлый год – на нитке бусина.

Я говорю себе: избавься,

Ты ведь и так им вся искусана.

Привычка – злая мачеха – сидит

На кухне в бигуди и пахнет варевом.

А где любовь? Где страсть? И где магнит?

В гробу хрустальном в сонном мареве.

Тебя я, все равно, не отпущу,

На грудь повешу на виду на золотой цепочке,

И этому кулону посвящу

Еще пять тысяч триста восемь строчек.