Дмитрий Мурзин - Клиническая жизнь

Вяло сигарету разминаю.
Не курю. И не прошу огня.
Будто бы не знал, но вспоминаю
Тех, кто жил на свете до меня.

Как они здесь сеяли-пахали,
Как бывали здесь навеселе.
Как они наивно представляли
Всё, что будет после на земле.

Вот уж на чужом пиру похмелье,
Вот уж пальцем не туда попал…
Вряд ли они этого хотели.
Ничего-то я не оправдал.

Нет печи. А так – считай Емеля,
Полон весь намерений благих,
Даже помолиться не умею
За безвестных пращуров своих.

Вздрогнув и очнувшись от напасти,
Брошу сигарету – баловство,
Задыхаясь от стыда и счастья,
Как Иван, припомнивший родство.

Лирическому герою не хватает лиричности,
Ночь с четверга на субботу уже не кажется длинной,
Буратино страдает раздвоением личности,
Одна из них ест мёд, другая болеет ангиной.

Лирический герой расписывается в несостоятельности,
Уходит и говорит: «Ищи другого героя».
В воздухе сгущаются сумерки и запах предательства.
Ночь приходит как суд. Я приветствую её стоя.

Папа Карло покупает для Буратино луковку,
Он получил Нобеля за деревянного человека.
Лирический герой берет лирическую героиню за пуговку,
И они уходят вместе из этой библиотеки…

Давай я тебя выдумаю.
Давай я тебя выдумаю капризной.
Ты будешь дуться на меня за верлибр
И просить сонет.

Я выдумаю тебе
Лукавые глаза,
Непослушные волосы,
Веснушки
И всё остальное.

Ты скажешь:
«Открой дверь,
Закрой глаза».

И войдёшь.

Я спрошу:
«Где ты была?»

Ты ответишь:
«Ходила за хлебом.
Купила сумочку.
И у меня не осталось денег».

По зиме, в неизвестном году,
Я напился, скажи, чего ради,
Мне казалось – я в райском саду,
Ну а я – на полу в Ленинграде.

Плохо встретил меня Ленинград,
Ночь прошла – с Ленинградом мы квиты,
Говоришь – всё как с гуся вода.
Возражу – как слеза с Ипполита.

Всё случилось, как в райском саду.
И слезится надломленный стебель…
Остаётся шептать, как в бреду:
Вы вошли, переставили мебель.

Не давай мне, Боже, власти,
Чтоб тираном я не стал,
Да избави от напасти
Капиталить капитал.

Ниспошли смягченье нрава,
Всё, что будет, – будет пусть,
Но не дай отведать славы,
Потому что возгоржусь.

Ничего не надо даром,
Для других попридержи
И большие гонорары,
И большие тиражи.

Дай мне, Господи, остаться
Аутсайдером продаж
И блаженно улыбаться,
Раздаривши весь тираж.

Но дрожат от счастья пальцы,
В голове – мечтаний дым:
Сколько же сорву оваций
Я смирением своим.

Мы шли с тобой, как ходят только дети,
Ладонь зажав запальчиво в ладони,
Не чуя ни засады, ни погони,
Как водится, забыв про всё на свете.

Мы шли с тобой, как ходят только дети,
В какой-нибудь шекспировской Вероне,
Как будто бы нас время не догонит,
Как будто нет ни старости, ни смерти.

Впустую и погоня, и засада,
Мы знали, что не нужно торопиться,
Мы понимали: всё идёт как надо.

Улыбки освещали наши лица.
Мы шли с тобой, как дождь идёт в Макондо.
Мы просто не могли остановиться.

Почему «девятый» вал?
А куда уходит лето?
Я вопросы задавал,
И отец не знал ответа.

В позадавешнем году
Верилось, что стану взрослым
И тогда ответ найду
Я на все свои вопросы.

А теперь который год
От июня и до мая
Сын вопросы задаёт…
И ответов я не знаю.

Когда-то незнакомые слова
Казались мне садовыми цветами,
И ароматы в воздухе витали,
И медленно кружилась голова.

Набравшись не ума, а лишь морщин,
Случается, твержу себе украдкой,
Что всё же на одной взрастают грядке
И рододендрон и адреналин.

Забывшись лишь на несколько минут,
Вхожу под свод немыслимого сада,