Дмитрий Нагишкин - Книга земного странника

Книга издана заботами

Ирины Ф. и Марей М. НАГИШКИНЫХ

«ИМЕНЕМ УЧИТЕЛЬНИЦЫ ПЕРВОЙ НАЗОВУ ОТКРЫТУЮ ЗВЕЗДУ…» – не знаю, чьи строки цитирую, а сами они запомнились мне со времен взлета Гагарина, когда листовки, порхавшие с неба и соседней крыши, дарили поистине всенародную радость праздника человеческого подвига. Титов обошелся без листовок, но подарил удивительное чувство уверенности и в себе…

Конечно, самый первый учитель – моя мать, Галина Иустиновна Черная, которая поддерживала мои руки, когда я, распеленавшись, начинал топать по Земле, а потом учила вытирать сопли и останавливать кровь. Рядом – отец – Дим Димыч, в те годы – вполне известный писатель, который мог и настелить полы, и перелицевать обивку кабинетного гарнитура, и читал мне вслух книги, что и заставило меня однажды и самому взять их в руки… и голову…

Брат Игорь показал, как получать затрещины и как уворачиваться от них, что такое ловить по радио близость чужестранных культур, слушать вечную музыку и найти дорогу в Церковь…

Леонид Варсонофьевич Аристов, акварелист, открыл мне мир акварельных красок, во всей их строгой щедрости и положил начало осмыслению понятия «хочу» и «могу»…

Настоящая «первая учительница» – Нина Федоровна Матвеева – кроме чистописания, арифметики и грамматики, дала умение штопать, клеить… и вообще – мастерить подарки и – учиться новому…

Увы, трудно упомнить всех, но чудес было полно: из-за биологии стало надо недурно владеть тушью и пером, из-за черчения пришлось научиться копировать классику карикатур… – Петр Тихонович Захаров…

История, география, литература, русский и труд – подарили бесконечный Эрмитаж снежно-сказочного С-Петербурга, жаркие всплески «Лебединого озера» Чайковского в яблоневом саду его каннскогодома, рукотворные леса усадьбы художника Поленова на заокских просторах, токарный станок по металлу, штыковую лопату археологов среди бескрайних степей среднего Енисея… – Ия Дикарева, Анна Степановна Боричевская, Лу. Па. Корнеева, Григорий Дмитриевич Гусев…

Между школой и домом верстовым столбом пути человеческого возвышалась непохожая ни на что – Татьяна Александровна Спендиарова, дочь, как узнал я весьма впоследствии, автора первой оперы Армении – Спандарьяна, дочь, которая стала, и не только для меня, первооткрывателем забытой в Совдепии настоящей культуры Жизни… Тут был и отголосок комнатных дворянских «шарад», домашний театр, «правильное» веселье…

Она, а потом и сестра ее, Марина, отсидевшая полжизни в ГУЛАГе, поразили меня своею «незаметностию» обучения резвившихся своей же подростковостью гостей… Как благодарен я им, что за месяц до армейского «напильника» успел увидеть их Родину, а там и Мартироса Сарьяна, и католикоса Вазгена 11-го, и собственные покаянные слезы на его службе в Эчмиадзине… Увы, как долго доходила до меня глубина их – незаметного обучения Жизни… и – Духу…

Василий Дмитриевич Аполин, широколобый, сдержанный, бывший летчик и Иван Семенович Петров, ласковый, скромный и точный трудяга из ПТУ № 64 – это теоретик и практик столярного ремесла высокого класса честности умного труда. Они научили меня думать и делать, что надо и, – что хочу.

Легко ли назвать учителем настоящий рубанок, который вскрывает шершавость пиленой древесины и превращает ее в шелковистый муар чистой текстуры дерева, тугой и нежный, как щека младенца?

Зоркая Тимофевна, библиотекарь нашего Училища, дарившая неслыханную свободу лазить по сокровищам стеллажей лестничной высоты! История одежды, орнаменты всех времен и народов, моря путешествий, эстетики, этнографии… Самозабвенная история…

А какое учительское звание можно дать досточтимой стипендии? Всякий, кто знает про первый трепет волнения ума у маленького окошка, вспомнит что-нибудь. А уж «степуха» с одной третью первой оплаты старательств – это свежесть пластинок классической музыки, взрывная радость недельного путешествия в пост-новогодний средневековый Таллинн, и— батареечная радиола уральского ЧТЗ (1969 г.!), которая хоть частью своего Челябинского танкового ширпотреба жива до сих пор, как хорошее радио добрых поселян… Конечно, вынужден добавить и про сладкое мороженое, и про бутылку жгучего кубинского рома на 10 человек: наша группа, «Мы уже большие»!..

Армия это тоже Академия Наук… Начиная от принятия Присяги под крыльями орла на Бородинском поле – до казарменного труда… «Отец родной» – майор Епифанов, чья честь офицера была закалена страшной войной. Такой же фронтовик и необоримый труженик, горевший танкист – прапорщик Сорокин; опора хитрости и незлобия – капитан Малков; тихий автоспец и любитель литературы неглупой – прапорщик Иванов; невидимый пролаза, всевидящий старшина роты – прапор Первеев…

Взвод за взводом: сибирские «деды», заволжский набор русских-чувашей и будущий украинский молодняк и наш московский «промах» подполковника Эпштейна – побивший все рекорды труда и лени, «губы» и изворотливости, – мы все наставляли друг друга, как могли…

И даже не знаю кого благодарить в КБ Ильюшина, из чьей столярки пролегли дороги от профсобрания до Шефского концерта дивной скрипки в крепких руках грузинской красавицы – я почти потерял сознание, задыхаясь от восторга, перевернувшего мне всю душу…

Тот же Профком от своих экскурсий по московской архитектуре заносил сначала в чудоподобный Суздаль, а следом открывал глазам седины Кавказа…

Раузер – начальник отряда геологов – мастер психологии высочайшего класса – сезон за сезоном держал в Якутской южной тайге в равновеликости своих теплой ладони и твердого кулака, ради дела, стаи самолюбивых БИЧей и геологинь…

Там же был и Жень-Женич Даниль-цев – художник и мастер-фотограф, подлинный р а з н о-рабочий экспедиции, настоящий жень-шень человеческой теплоты, внимания ко всему и бережливости всего…

Нина Николаевна Короткова, орденозаслуженная «инженеришка» группы ракетных двигателей наших Земных спутников, имевшая нечастую Библиотеку, настоящий любитель и любомудр бесконечной широты поисков человеческого духа в познавании мира рядом с горячим чаем в своем теплом доме…

Кубанский казак Иваницын был не высунутая, но настоящая голова столярного умения Театра им. Маяковского. Сегодня – киот для иконы, завтра— дворец Марии Стюарт – появлялись на сценических подмостках. Если хитрые артисты подсовывали ему что-либо «дешевокупленное», то его реставрация выуживала оттуда всю возможную красоту.