Андрей Чернецов - Спираль (1917)

И тень идёт за нами следом,
Прикрывшись то щитом, то пледом,
Стремясь остаться незаметной
В столь сумеречной мгле.

Проснувшись, я поддался воле ночи.
Шептал себе невнятное в бреду.
Экран. Клавиатура. Строчки. Строчки.
Раздался электронных писем гул.

Дневник развёрнут – ожили страницы.
Живые, мёртвые – в единый встали ряд,
И звуки прошлого, и запахи, и лица
Открыли коридор туда – назад.

Проснувшись вновь,
Увидел я реальность —
В ней отражалась наша скука-данность,
А на страницах растекалась кровь.

Пейзажи за окном слились в палитру,
Сошлись картины и во сне, и наяву.
Ловить удар десятого калибра,
Не стану, вопреки вам не умру!

Казалось всё во сне таким реальным,
Таким живым, таким кровавым… Нет!
Я панике! Застрял на этой дальней
Дороге, скрывшей мой знакомый след.

Я не могу, я знаю слишком много,
К чему был весь ретроспективный взор?
Что значит на моём окне узор,
Обозначающий развилку и дороги?

Дороги те сливаются в портрет,
Который не имеет лиц и глаза.
Ох, нет, пуста и непонятна фраза,
Как весь со мной случившийся сюжет.

Мне в СМИ видны ни то ли совпаденья,
Ни то ли новый, резкий разворот,
Однако, кажется давно мне, что явленье
Назад вернулось, как спираль идёт.

Я заперт был в тенях безумья,
Будто явно сошёл с ума,
И капсула ночью сей лунной
Внутри разбивала меня…

Я был заперт в своей же капсуле,
Что являлась моею комнатой,
Уходящей в простор пространственный,
Сплошь надеждами переполненный.
И ни звука не слышно, ни голоса,
И ни пения птиц, ни свирепого
Ветра. Лишь впереди были полосы,
Ведущие к песенке спетой той.

Где же, где же ты, подлая истина?
Мне не больно вкушать твои лезвия.
Ты коварная, сволочь корыстная.
Час неровен, как жду я возмездия.
Коридоры кругами закружены,
Память вновь отделилась от разума,
Все весы стали вновь перегружены,
Сплошь и рядом оно – безобразие.

Купол рухнет, как домик тот карточный,
Разлетятся осколки над бездною.
Всё казалось настолько загадочным,
Что не ясно – оно ли полезное?
Как толпа завывает на площади,
Что аж треснули рамы оконные,
И покрышки, горящие множеством,
Разлетаются, как прокажённые.

Крики, вопли – слились в то единое,
Внеземное, большое безумие.
На стекло под удары дубинные
Пал народ в эту ночь полнолунную.
Циферблат Спасской башни потрескался,
Запылало огнём всё стоящее
В тот момент. И никто не замешкался.
Все смотрели на происходящее.

Я стоял в эпицентре кровавого,
Переломного момента в истории.
Всё так было туманно. Предания
Говорят о судьбе безысходной той.
Всё свелось в один кадр, наполненный
Цветом крови и грохотом выстрелов.
Кто стрелял – они верили в должное,
А кто пал – те желали быть «чистыми».

В небе кружатся тёмные ангелы,
Отпевая расстрелянных ранее.
Убиенные были бесславными
Фарисеями столь окаянными.
Я был заперт в своей же капсуле —
Она больше не была моей комнатой.
Расширялось на крови пространство то —
В нём всё стало огнём переполнено.

Листва кружится в городах.
Сентябрь давит мне на плечи —
Я утонул в своих мечтах,
Всё думая о чём-то вечном.

Мелькает осень за окном.
Бушует ветер без затишья,
А мысли в мозг бьют молотком,
Отнюдь никак не изменившись.

Я часто думаю о том,
Что наше бытие – лишь странность,
И верится уже с трудом,
Что всё вокруг – и есть реальность.

Вот уже прошло столько времени,
А ты всё ещё в моей голове.
Я тебя никогда и не видел,
Но мне что-то не по себе.

И не знаю тебя я вовсе,
И твой образ я сам сотворил.
Ты – творенье моих фантазий,
Но при этом, я так же один.

Да и выглядит всё это странно,
Как мальчишка шестнадцати лет,
Не может забыть ту девчонку
Которой в реальности нет.

Всё равно, я запомню твой образ
И, наверное, встречусь с тобой
Через время, стихи, или прозу,
Но я буду доволен судьбой.

Порой убивает не пуля,
Не сабля и не булава,
Не яд и не взрыв, и не пытки,
А убивают слова.
Ведь слово сильнее, чем выстрел,
Из тел пули можно извлечь —
Слова разорвут твоё сердце,
А могут и душу поджечь.
Телесные раны залечат,
Но раны души не изъять,
Ведь боль твою душу калечит,
И может начать убивать.
Слово сильнее, чем пуля,
Слово сильнее ножа —