Андрей Чернецов - Спираль (1917)

Здесь веет семнадцатым годом.
Мне в щель проникают ветра.
Под серым, как сталь небосводом,
Меня наполняет вода.

Идеи восстания чужды
Мне были уж очень давно.
От сырости влажной и вьюжной
Укрыться мне здесь суждено.

И все фотографии, письма
Сожгли, не вернуть время вспять.
Качаемся на коромысле,
Готовясь свинец получать…

Мне дед свои письма поведал,
О чём предстояло прочесть,
Стремясь уберечь нашу честь,
Вопреки всем невзгодам и бедам.

До чего же бледны эти хмурые лица.
Чёрная тень охватила столицу.
Ники прошёлся пером по бумаге.
В войсках не осталось той прежней отваги.

Дума утратила своё назначение,
Народ же утратил своё подчинение,
Под пули попал офицерский состав,
Комитетами создан был новый устав.

В «светлое завтра» люди поверили,
Новая власть вызывала доверие,
Керенский, ставший кумиром народа,
Всё больше и больше твердил о свободе.

Но быстро народ раскусил эту ересь,
Речи министра пропитаны серостью,
В семечках тонут улицы города…
Нет больше хлеба – нас выморят голодом.

«Война до победы!!!» – кричали плакаты,
Спорят Советы и демократы,
Армия рухнула, как и империя —
С триумфом к столице шли немцы намеренно.

Вмешался Корнилов во всё это дело.
Надо сказать – поступил крайне смело,
Стремившись поставить режим диктатуры,
Дабы поправить у власти структуру.

Казалось, спасенье Великой России.
Да будет стабильность, правитель всесильный!!!
Керенский с данным смириться не мог —
Власть потерять не хотел новый «Бог».

Лавр Корнилов был арестован,
Министрами новый указ продиктован,
Власть всё трудней и трудней удержать —
Никто свой портфельчик не хочет терять.

Народ ещё верил в возможность собрания,
Дабы покончить с абсурдом страдания,
Сущность дальнейшую определить —
Под коим трактатом наш люд будет жить.

Вскоре в баталии бой обновился —
Сей большевик впредь к нему подключился.
Керенский понял – его слабость видна,
Судьба его действий предрешена.

Большевики набирали влияние,
Власть у министров в дурном состоянии,
Сил не хватает посты удержать,
Многие думают: «Как бы сбежать?»

Штурм начался по сигналу «Авроры»,
Красные силы к бою готовы —
Наголо шашки, штыки обнажились,
Под знаменем красным они в Зимний вломились.

Министры повержены, правительство пало,
Красная власть в страну прибывала,
Всюду цензура была установлена,
Жестокость сей власти была обусловлена.

Жизнь социальная не изменилась,
Скажу даже больше – усугубилась.
Если хотите конкретно так знать —
Все несогласные стали страдать.

Многие с красными не стали мириться,
Стремившись скорее освободиться.
Формироваться стали движения,
Дабы врагу нанести поражение.

Юнкера и князья, господа генералы,
Власти Советской не принимали,
Судьба той России определена —
Её ожидает большая война.

В дрожь бросает лишь осознание,
Я впадаю в небытие.
Сон тревожный не дал мироздания,
Только лишь помог впасть в забытье.

Я пустующий пал, словно камень,
На кровать. И шептала она,
Неизвестная мне в этих далях
Покровительница сего сна.

Адреналин в крови зашкалил,
Мне нервы сильно расшатало,
И всё кругом в миг запылало,
А тень сошла на нет.

Удары, нас смывая, шли,
Как волны, всплески.
Своей дороги не нашли
Мы в дивном месте.
Лишь стоны слышатся, бордель
Наполнен шумом.
Блудница прыгнула в постель,
Поймав безумье.

По головам нас бьют и бьют
Все эти танцы.
Улыбку держим за уют на реверансах.
И, уронив бокал вина,
Упав со сцены,
В нас в ночь вселяется сполна
Крылатый демон.

Открылась дверь в Эдемский сад
И, этой ночью
Идём в штыки на Петроград
По красной точке.
Табачный дым давным-давно
Наполнил бронхи.
Ударам было решено
Раздаться громко.

Удары нас постигли в миг
Паденья в пропасть.
Наш голос тотчас и затих;
Нас дым уносит.
Игла бросается в глаза,
Как вспышка солнца —
Обворожительна звезда
За звон червонца.

Наш мир блаженства юных лет
Нас в омут бросил.
Над нами нож и пистолет —
Одни допросы.
Игла по венам – сладкий мёд,
Ведущий к звёздам,
А мы, сжимая огнемёт,
Сжигаем остров.

Нам снится ли чертовский сон
Свинцовой пули?
На дно уходит медальон
В руке амура.
Над Петроградом и Москвой
Поднялся вихрь.
Плакат разорван над мостом.
Толпа не стихла.

Осколок бронзовых зеркал
Унёс частицы.
Нам век Серебряный шептал
О дивных птицах;
Махнувши, чёрное крыло
Закрыло звёзды.
Снаряд, попавший нам в стекло,
Разрушил гнёзда.

Полотна красные кричат
Призывы к смерти.
Стволы никак не замолчат.
Сжирают черти
Сердца последних, кто стоял
На стыке ночи,
А Люцифер тогда писал
Победы строчки.

Над нами ветер преподнёс
Штыки винтовок.
Штыки пронзают нас насквозь.
Вдохнувши порох,
Идём в атаку на убой
Во имя мира,
Царя – отвергнут он судьбой.
Наш мир в могиле…

В кремлёвских башнях юнкера,
Держа удары,
Летели в омуты костра
Кровавой стали.
Молилась женщина в платке
На перекрёстке;
Слеза катилась по щеке —
Всё очень жёстко…

Обезвоженный, пулей наполненный,
В этом залпе ударов пропавший…
Здесь, вдоль стен у кремлёвской башни,
Люди завтра найдут твою голову.

Лет семнадцать вам, друзья мои юные…
До последнего держали империю,
Смертью пали под натиском первые;
Большевизм разнёс нам безумие…

Открылся нам Пандоры ящик,
И нечисть нас душила тяжко,
А сердце шепчет, шепчет бредом.
Застрял клинок в трахее медный.

Собранье вскоре распустили,
Свободу вскоре устранили,
Царя в подвале том убили —
В Ипатьевском котле…