Ирина Батый - Ода душе народа. Сборник поэм

За весельем горе ходит
неотступно по пятам.
Отчего же к нам приходит
вместе с смехом маята?
От того, что часто в шутке,
к сожаленью, правды нет.
Ссорит близких за минутку,
а где ссора – много бед!
И подмечено народом,
жесткосерден рьяный шут.
Обсмеет кого угодно,
не жалея ближний люд.
Ставит он подножку другу
из-за красного словца.
И готов на всю округу
очернить мать и отца.
Если кто начнет смеяться,
это вовсе не конец!
А возьмут вдруг с ним тягаться,
победит ль в борьбе хитрец?
Поглядим, чей смех последним
в перестрелке прозвучит!
Сожалея людям бедным,
меж собой народ ворчит:
– «Разошелся, шут негодный!
Наступает словно тать!»
Видя этот гнев народный,
не придется ль отступать?

На селе среди народа
полюбился добрый смех.
Нету в нем обидам хода,
но есть место для утех.
Как утихнут ахи-охи,
или праздник в дом придет,
так под дудку скомороха
каждый пляшет, иль поет.
От народного разгулья
расцветает вся земля.
И шумят, как пчелы в улье,
взрослые и ребятня.
Мужики поют частушки
или травят анекдот.
И молодки, и старушки
слушают, разинув рот.
Быть нельзя всю жизнь серьезным,
постным, мрачным словно сыч.
В прошлом – все. Как над курьезом
смейся над бедой, не хнычь!
Ведь недаром над землею
нам смеется солнца круг.
Наш народ большой семьею
красит смехом свой досуг.
Ведь любой рассказ без смеха
по цене – такой пустяк!
Не сравнить его с успехом,
что имеет шут-остряк.

Гляньте, Ванька на крыльце
с выраженьем на лице.
Выражает то лицо,
чем садятся на крыльцо.
Друг к Ванюшке подступает,
безделушки говорит.
Доброй шуткой потешает
и улыбкою бодрит:
– «Что, приятель, ты не весел?
От трудов своих устал?
Ты напрасно нос повесил,
на крыльцо свое упал!
Ты мешай труды с бездельем,
не сойдешь тогда с ума!
Проводи досуг с весельем,
для него предлогов тьма.
Но в обиду не вдавайся
и на шутки не сердись!
Ты веселью отдавайся,
как волчок крутись-вертись.
Верь, печаль не бесконечна,
пусть надеется душа!
Радость хоть и скоротечна,
но как мёд ведь хороша!»
Балалаечка играет.
Весело гудит рожок.
Миг разлуки наступает.
До свиданья, мой дружок!

Слышим: – «Русская душа!»
С выраженьем сказано.
А плоха, иль хороша?
Точно не указано.
Отчего выходит так,
что нужда разгадывать
ставит всех в такой просак —
в тьму души заглядывать?
Иль там вовсе и не тьма,
а лучей свечение?
Затруднительно весьма
сделать заключение.
Чтоб прослыть в ней знатоком
и иметь суждение —
должен быть с душой знаком
человек. Строение
неизвестно никому
этакой субстанции.
В теле в нашем, как в дому,
в рёбрах есть вакансии
для одной из многих душ,
как кому сподобится.
Из иного мира куш
в нас вселяет Троица.
Оттого «живой душой»
всякий называется.
Он – и малый, и большой —
на земле спасается.
Сам – не местный, а как гость,
целый век скитается,
хоть затем крушится кость,
в детях – возрождается.

Что же, «русская душа»
так и не разгадана?
И плоха, иль хороша
та, что нам подарена?
Вероятнее всего,
что понятье узкое
будет разгадать легко
лишь сословью русскому.
От того коль заболит
душенька у русского,
он тотчас благоволит,
на манер приютского,
отыскать себе родню —
близко или далеко.
Раз иль несколько на дню
сердцу биться нелегко.
Хорошо другой русак,
видя «затруднение»,
рассудит и так, и сяк
это положение.
Глаз его, что твой рентген,
по такому случаю.
Коль разбит, как автоген,
сварит швы, что к лучшему.
И хоть каждый человек —
образец единственный,
русаки из века в век,
верь на слово, истина,
как из теста сляпаны
на один и тот ж манер.
И изюм в них спрятанный —
качества, вот например:

общим всё решать собраньем,
не тупить, смекалкой брать,
истопить в субботу баню,
на врагов же выслать рать.
До черта знакомых черт
каждому из жителей,
хулиганов или жертв,
нового строителей
общей матушки Руси.
Потому не трудно им
всуе, Господи спаси,
помогать своим родным
с непонятным справиться,
в равновесие прийти,
от проблем избавиться.
Вместе быть на всём пути.
Разгадать соседа душу
для любого – не вопрос.
Чья осведомлённость лучше
о причине горьких слёз?
Кто подставит, если надо,
чтоб помочь, своё плечо?
Кто разделит с ним награду
и похвалит горячо?
Нет загадки для любого
в чьей-то родственной душе:
и такого, и такого,
и разэтого вобще!
Почему? А потому, что
нараспашку души всех:
замешённые ли круто,
сляпанные ли на смех…

За границею Психею
лечат чудо-доктора.
А у нас же ахинею
за столом несёт братва.
И микстуры – те напитки,
что приводят в «расслабон».
– Расскажи друзьям «обидки»,
хворь вся выйдет сразу вон!
И подскажут «знатоки»
избавленье от проблем.
И хоть руки коротки,
но, однако, между тем,
всяк «глядит в Наполеоны»,
он и тактик, и стратег,
вспомнит, как во годы оны
был достигнут им успех.
Красноречием блистает,
поговорки говорит.
На вопросы отвечает
как учёный, и как гид.
Коль пословиц знаешь массу,
что века копил народ,
будет речь течь не напрасно:
расшифровывая код
непонятного в природе,
попадёшь не в бровь, а в глаз,
во своём, конечно, роде,
отвечая каждый раз.
И, чем проще человек,
больше знает он пословиц.
Дела – много, мало – нег,
Некогда им пустословить.

К слову надо и заметить —
зачастую иль подчас,
но не так, как в целом свете,
протекает жизнь у нас.
Вот природные условья —
дали-ширины простор.
Северные ли зимовья,
южные ли: жар и мор.
Бесконечные дороги,
то ухаб, то спотыкач,
а на реченьках пороги
укатают так, хоть плач!
То война, то недород,
то болезнь придёт в домишки.
Оттого-то наш народ
и улыбчивый не слишком.
В наши окна зырит око
неусыпное врага.
Он и жадный, и жестокий,
выжидает лишь пока.
Ваней всех «поугнетать»
есть свои правители,
и идут за ратью рать
стран чужих грабители.
И хоть бедствия привычен
русский человек терпеть,
но и тут своеобычен,
может прочь и попереть.
И не зря, что злой медведь —
и тотем, и образец.
Он ведь может зареветь,
и придёт врагу конец!