Сергей Ходосевич - Любовь, вдохновение и весна. Том второй

– А вы зачем сюда, Аркадия Леопольдовна? Чего вам в операционной надо? Сегодня же не ваша смена? – Да я, Артур Генрихович, так, на минутку. Девочки, никто не видел перстенек, с зеленым камушком такой? Когда Игоря провожали, еще был. А потом, после той экстренной операции, как провалился куда… – А ну всем к больному! Добавьте наркоза – вскрываем его снова! А если еще кто-то хотя бы раз только пикнет про чаепитие на рабочем месте, независимо от повода – я сам вскрою того придурка вот этим вот ланцетом. Без наркоза!

Директор небольшой издательской фирмы «Пегас» Скоробогатько Петр Бенедиктович тяжело вздохнул и негромко сказал по громкой связи: – Анечка, пригласите-ка ко мне моего заместителя и бухгалтера.

– Хорошо, Петруша… – мелодичным голосом ответила ему секретарша и поперхнулась. – Ой, то есть, Петр Бенедиктович!

Когда приглашенные явились в кабинет к директору, он снова вздохнул и заявил: – Я пригласил вас, Михаил Трофимович и Эльза Ахметовна, чтобы срочно принять меры по оптимизации расходов. Мы на грани банкротства. Ни зарплату нечем платить, ни арендную плату вносить за офис.

Сотрудники молчали и с тревогой смотрели на своего шефа во все глаза. Тот побарабанил пальцами по столешнице и продолжил: – Надо во что бы то ни стало избавиться минимум как от половины сотрудников. А можно и больше. Ваши предложения?

Повисла тягостная пауза. – Ну же, смелее! – поощрительно сказал Скоробогатько.

Заместитель подумал и изрек: – Прокушева надо сбросить с хвоста в первую очередь! Еще тот бездельник.

Скоробогатько замахал руками: – Ты что, Михаил Трофимович! Его попросили пристроить из самой налоговой! У него там дядя!

Тут в обмен мнениями вступила бухгалтер: – А я, Петр Бенедиктович, предлагаю выставить за дверь офиса Загурдянскую Викторию! Ходит тут, вся из себя! Подумаешь, ноги у нее длинные! Зато мозгов как не было, так нет.

– Ну, Эльза Ахметовна, вы тоже ляпнули: Загурдянскую! – разочарованно сказал Скоробогатько. – Забыли, кто у неё муж? Самый большой член областной Думы! Председатель какого-то там комитета! Правда, забыл, какого. Ну, давайте, дальше шевелите мозгами. Кто следующий?

– Анечка, – быстро сказала Эльза Ахметовна. – Эта кандидатура не обсуждается, – досадливо двинул плечом директор. И льстиво добавил: – Анечка, надеюсь, ты слышала?

– Ну, тогда Харченко! – выдвинул следующую кандидатуру на сокращение зам. – Ему все равно на пенсию.

– Нет, Михаил Трофимович, Харченко нельзя. – поморщился Скоробогатько. – А почему? – настырно спросил зам. – Скажи ты ему, Эльза Ахметовна! – попросил директор бухгалтера.

– Харченко – тесть двоюродной сестры второй жены Петра Бенедиктовича! – развела руками Эльза Ахметовна.

– А, ну тогда конечно! – часто закивал головой зам. – Но вот кого еще предложить под сокращение в таком разе – ума не приложу… Разве что нас с вами?

– Хм, а ведь это мысль! – оживился Скоробогатько. – Раз того трогать нельзя, этого… Пусть они тогда все остаются здесь. Вы тоже все завтра остаетесь, но по домам. Деньги у нас на счету еще есть. Есть же, Эльза Ахметовна? Еще не арестовали?

– Пока есть, – подтвердила бухгалтер. – В принципе, на четверых – в самый раз. – Ну вот, я подыщу новый офис, перерегистрирую фирму и приглашу нас всех четверых на новое рабочее место. – с облегчением сказал директор. – Особенно Анечку. Анечка, ты слышала?

– А остальные же как, Петр Бенедиктович? – уже вставая с места, на всякий случай поинтересовалась главный бухгалтер.

– Да откуда я знаю, Эльза Ахметовна? – пожал плечами просветленный директор. – Ну, походят, походят, да и бросят. Посмотрят: директора нет, зарплаты нет. Чего бесплатно-то ходить? Вот и бросят ходить на работу…

Паромная переправа у Иртышска (это в Павлодарской области на северо-востоке Казахстана) … Нет, наверное, ни одного моего односельчанина- пятерыжца, который хотя бы раз не воспользовался услугами парома, в 60-80-е самоходного «СП-6». Потому как переправа располагалась всего в пятке километров от нашего села. А на той стороне – крупный райцентр Иртышск, куда и ездили многие мои земляки по самым разным надобностям: на Иртышский базар, за покупками, в гости к родственникам, а кто-то там и учился, как я, после своей восьмилетки, в Иртышской СШ №3.

И это было всегда приятное для души путешествие, хоть пешком, хоть на велосипеде или на телеге с родителями – по луговой, живописной такой дороге, вьющейся между благоухающих покосов, озер и ляг, кудрявых зарослей ивняка по берегу Иртыша до самой паромной переправы.

Это когда Иртыш «устаканился» и течет по своему обычному руслу и переправа устраивается почти напротив Иртышска. А в пору высокой воды переправа на какое-то время устраивалась выше по Иртышу, в урочище Чипишка (от слова шипишка, т.е. – шиповник). И тогда к парому ехать надо было верхом, по степной дороге. Но это не так интересно, как по лугу.

Правда, сама переправа на пароме тогда затягивалась чуть ли не на час, и это компенсировало пресность степного подъезда к нему. Парома порой приходилось дожидаться по полчаса и более, пока он набирал на той стороне полную загрузку машин и подвод, да еще и пилил потом по Иртышу, сносимый сильным течением, не меньше времени. И на нашей стороне мог застрять надолго, если не было нужного количества машин.

В общем, довольно муторное это было дело, дожидаться парома – если, конечно, вдруг не подгадываешь к моменту, когда он вот-вот должен был отчалить… Но я все же не об этом. Паромная переправа в те годы (я имею в виду 60-70-е) – это всегда большое скопление транспорта и людей, желающих как можно скорее перебраться на ту сторону Иртыша. И нередко в месте ожидания парома, и на самом судне случались запоминающиеся приключения.

Однажды я стал свидетелем, как долго скучающая в ожидании парома запряженная в повозку с резиновыми колесами лошадь часто и остервенело отмахивающаяся от назойливых паутов и слепней головой, хвостом и даже копытами, вдруг взбесилась.

Она буквально встала на дыбы и, чудом не выскочив из оглоблей, резко потащила телегу в сторону. Дремавший в передке мужик встрепенулся, но ничего не успел сделать. Телега встала боком, ездок вывалился из нее на землю, встал на карачки, и в таком положении его дважды переехало передним и задним колесами – прямо по спине и пригнутой к земле голове.

Все, кто это видел, ахнули, закричали. Кто-то из зевак успел прыгнуть к взбесившейся лошади и повиснуть у нее на узде. Та еще пару раз скакнула в оглоблях, пытаясь лягнуть невидимого врага и успокоилась, но все еще грызла оскаленными желтыми зубами железные удила. Люди бросились к лежащему калачиком на смятой траве хозяину повозки. Но тот сам завозился, встал и таким громогласным матом обложил все и всех вокруг, что стало понятно: жить будет! Спасло его от увечий, конечно, то, что телега была оснащена колесами на резиновом ходу, а не деревянными колесами, обитыми железными шинами.