Нина Майорова - Пока нас помнят, мы живём. Проза, стихи
- Название:Пока нас помнят, мы живём. Проза, стихи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449884435
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Нина Майорова - Пока нас помнят, мы живём. Проза, стихи краткое содержание
Пока нас помнят, мы живём. Проза, стихи - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Из деревни в Москву мы ехали на «Эмке» и видели кружащие над нами зловещие немецкие самолёты, слышали их ужасный вой. Жуткий страх от гула самолета преследовал нас и по окончании войны, когда летали только наши, краснозвёздные самолеты. В Москве мы пробыли несколько дней. Помню тёмные бумажные шторы, сигнал тревоги из чёрной тарелки репродуктора. Мама бросалась одевать нас, троих малышей, а пока она нас одевала, давали отбой. После этого, мы, малышня, услышав тревогу, бросались под большой обеденный стол, там было спокойнее и продолжали играть в куклы.
Из Москвы в Пензу мы ехали крытой грузовой машиной. На ночлег останавливались в сёлах, где сердобольные женщины поили нас чаем и угощали, чем Бог пошлёт. При этом расспрашивали: «Неужели все это ваши дети?» Мама объясняла, что сын и дочь – её, а вот две девочки – дети брата, сироты, поскольку их мать умерла в роддоме. Женщины ахали, вздыхали, может быть задумывались и о судьбе своих мужей и сынов, ушедших на войну.
Однажды одна старушка, услышав рассказ мамы о сиротах, сказала: «Вот попомни мои слова, все твои с войны вернутся, так как ты сирот в беде не оставила». Мама вздохнула: «Вряд ли это случится, такая война». Однако, предсказание старушки сбылось.
В войне участвовали все мужчины нашей семьи: папа и оба брата. Старший брат, окончив десятилетку, поступил в военное артиллерийское училище, которое было переведено в Пензу, куда мы и ехали. Второй брат ушёл на фронт добровольцем в семнадцать лет, окончив училище в Уфе. И все они вернулись с войны. Погиб только один мой двоюродный брат – Виктор Кулевский, совсем еще мальчик, папин племянник. В маминой семье все братья и сестры остались живы.
Когда в 1942-м году немец был отброшен от Москвы, мы вернулись. И вновь на лето были отправлены в деревню все трое: Таня, Галя и я. В деревне нас радовало всё: пушистая чёрно-белая кошечка.
– Ой, бабушка, какое красивое платьице надела кошка!
– Как же, она вас ждала, вот и нарядилась…
– Ой, какие красивые маленькие ягнятки! Как их зовут?
– А это Таня, Галя и Нина, – улыбалась бабушка.
Умная и красивая корова – почему-то Танька. С родителями в деревне жила их старшая дочь Анна. Она нам казалась строгой и сердитой. Может потому, что у неё была неудачная жизнь, но об этом потом… А тут, не сговариваясь, мы стали звать корову Анькой. Когда мы шалили, чтобы нас остановить, бабушка тихо, но строго говорила: «Вот вас касатик заберёт!» И мы затихали. Хотя, до сих пор так и не знаю, кто это такой. Тем более, что порой, лаская нас, она приговаривала: «Ах, вы мои касатики». Я не помню, чтобы бабушка, хоть раз, повысила на нас голос, а тем более накричала. Дед ворчал, а тётя Аня могла и наподдать…
Как-то возле леса остановился цыганский обоз. Нас не отпускали от дома, поскольку, как сказала бабушка, «цыгане десант высадили».
Таня, Галя и Нина. Фото из семейного архива
Когда мы уже учились в школе, на лето мы вновь и вновь приезжали к бабушке и дедушке в деревню. Мы уже знали, что у Пушкина была старая няня, которая рассказывала ему интересные сказки. Поэтому, устав от беготни и уличных игр, чтения и посильной помощи старшим, мы хором просили бабушку рассказать сказку. На это она нам отвечала, что сказок не знает, а расскажет быль. И рассказывала нам, не знавшим Бога, как Христос по воде ходил, аки посуху, как он семью хлебами и рыбой накормил огромное количество народа. Мы воспринимали это все равно, как сказку. Моя неграмотная бабушка отличалась замечательной памятью. Как рассказал мне потом старший брат, в свое время в колхозе вели антирелигиозную пропаганду, и он очень удивлялся, почему это верующая бабушка так спешит на эти занятия. Оказалось, что председатель колхоза – грамотный Трофим Емельянов просто— напросто читал Библию, а потом говорил: «Всё это, бабоньки, неправда, все это – вранье». А старушки оставались при своем мнении и только воскрешали в своей памяти страницы Библии.
Володя, мой старший брат, когда я уже выросла, рассказывал много историй о своем житье в деревне: как он с младшим братом обрезал неспелые яблоки наполовину так, чтобы с крыльца они казались целыми; как вместо табака набивали трубку дохлыми мухами деревенскому портному пьянице.
В моём детском мозгу сложилось тогда неправильное представление, будто в деревнях живут только бабушки и дедушки, а в городах – родители с детьми. К сожалению, в наше время – это почти верная картина.
Когда мы жили в деревне, время от времени к нам приезжал мой папа на «Эмке» и катал нас и всех деревенских ребятишек на машине, ведь тогда это было такой редкостью.
Николай Иванович Майоров. Фото из семейного архива
Я помню, как в послевоенной деревне пахали поле плугом на лошадях, как дедушка сеял пшеницу, шагая в лаптях по полю и разбрасывая семена горстью из соломенного лукошка-севка… Помню, что ригой называли огромный сарай, где сушили снопы, молотили и веяли хлеб, а не город, о котором я узнала позже в школе. Вот, оказывается, какая я уже старая…
Сколько помню себя, бабушка с дедушкой вставали чуть свет, а ложились за полночь. Когда мы приезжали в деревню, бабушка хлопотала по дому: то возле русской печи с тяжелыми горшками и ухватами, то обихаживала скотину и огород. Иногда мы ей помогали: пололи картошку, собирали гусениц с капусты, ворошили и сгребали сено, ходили за водой к колодцу с жестяными ведрами, рвали в лесу траву для вечерней дойки коровы, которую бабушка всегда подкармливала при этом. Рвать траву с других угодий не разрешалось, так как они принадлежали колхозу. Иногда помогали пасти скот пастуху, но это поручалось только бойкой и ловкой Гале. Слыша с вечера разговор взрослых, что надо зарезать овцу, мы хором просили: «Не надо! Не надо!» Так нам было её жалко. Зато поутру, когда нам давали тушёную картошку с мясом, мы дружно ее уплетали и нахваливали: «Как вкусно!», а сейчас её считают вредной едой.
В то время не было сахарного песка и рафинада, в сахарнице всегда подавался к чаю сахар, мелко наколотый дедом из большой сахарной головы. Не помню, чтобы нас ограничивали в сахаре, но мы придумали пить чай «вприглядку», а после, вылезая из-за стола, охотно съедали сэкономленный сахар. Так было не то чтобы вкуснее, но интереснее. Вот такая была забава.
Когда мы с сестрами учились в восьмом классе, бабушку парализовало. Основная забота по уходу за ней легла на дедушку Степана и их старшую дочь Анну. Нам поручали поить ее с ложечки и отгонять назойливых мух. Хотя бабушка была парализована, речь сохранилась. Она говорила нам: «Вот лежу я здесь, как обрубок, а кругом такая красота (про сад), что и умирать не хочется!»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: