Нина Майорова - Пока нас помнят, мы живём. Проза, стихи

Семья Майоровых и Тарелкиных. Нина в школьном фартуке.Фото из семейного архива.

Думаю: «Их всю жизнь учили и они в это верили, что их ждет загробная жизнь, а ей все равно хотелось жить на этом свете. Что же тогда говорить о нас, которые и хотели бы верить, да все сомневаемся».

Я хочу рассказать о семейных историях моей тети Елены Майоровой, в девичестве Тарелкиной.

Елена Степановна Майорова – из крестьянской семьи дальнего Подмосковья – села Большие Белыничи. Село Белыничи находится на границе Московской и Рязанской областей. Оно одно время входило в Рязанскую область, в настоящее время находится в составе Московской области.

Елена Степановна Майорова (Тарелкина)

В семье существовал вопрос: почему фамилия у крестьян Тарелкины, ведь в крестьянских семьях тарелками вообще не пользовались. Один из простых ответов. Кто-то привёз из города тарелки и их стали использовать. Но это маловероятно, так как для еды использовалась одна большая миска или деревянная ладья.

Все знают роскошную деревянную ладью с росписью народных умельцев например, хохломскую, к которой прикладывается набор деревянных ложек. В неё наливался суп или накладывалась каша. По команде старшего в семье все начинали есть из одной посуды – большой миски. Этот обычай просуществовал вплоть до начала двадцатого века. Фамилии же давались крестьянам в основном в пятнадцатом веке.

В качестве другой гипотезы выдвигается следующая версия. В средние века писались жалобы царю. За эти жалобы можно было получить наказание вплоть до казни. Особенно не поздоровилось бы зачинщикам, то есть тем, кто подписывался первым в жалобе. Поэтому была придумана особая подпись, при которой нельзя определить, кто первый поставил подпись – это подпись по кругу жалобы. А крестьяне, подписавшиеся по кругу, стали называться талерщиками. Может быть происхождение фамилии связано именно с этим, то есть, жалобщики. (Талер – это немецкая монета круглой формы. Тарелки – это посуда, имеющая форму талера).

Семья моего деда была по крестьянским понятиям довольно зажиточная. Мой дед Степан Иванович был вторым сыном в семье. Дом, в котором он родился, должен был достаться старшему брату. Дед решил накопить деньги и построить дом. Для этого он отправился в столицу Санкт-Петербург.

Сначала дед устроился на работу дворником, но вскоре дослужился до управляющего доходными домами на Надеждинской улице (ныне улице Маяковского). Он смог дать всем детям образование. Дочки окончили гимназию, а сыновья реальные училища. После революции, спасаясь от голода и холода, он, вместе с семьей вернулся в родное село. (Возможно, быстрое бегство из Петербурга было обусловлено и другими причинами. Как теперь известно, все управляющие были на службе в полиции. Они должны были доносить о неблагонадежных жильцах. Возможно, дед спасался ещё и от репрессий). Добирались несколько недель на перекладных. На поезда невозможно было попасть. Вернувшись, он вместе с еще несколькими крестьянами ушёл на поселение. Основал новую деревню – Татины. Она находится на красивейшем берегу реки Осетр (приток Оки) в четырёх километрах от Белыничей. Было построено на скорую руку десять домов.

У деда было шестеро детей: Кузьма, Анна, Елена, Николай, Владимир и Вера. Кузьма был старшим сыном. Он говорил, что мать родила его в поле на меже. Кузьма окончил коммерческое училище и был коммерсантом. В дореволюционные годы в Санкт-Петербурге были в моде различные эзотерические учения. Кузьма увлекался учением Блаватской и хиромантией. Однажды он, посмотрев на руку своего приятеля, сказал, что тот умрет через полгода. Что и произошло. После чего Кузьма почти перестал заниматься предсказаниями. Но иногда просил посмотреть руку и говорил только хорошее, либо ничего не говорил. Во время революции он примкнул к большевикам. Сражался в Красной Армии под Мурманском. Рассказывал, что чудом остался жив. Его отправили с депешей в штаб. Когда вернулся, то оказалось, что его дивизия была разгромлена английским десантом и практически все погибли.

Приблизительно в 1920—21-х годах ему устроили проработку на партийном собрании за увлечение эзотерическими учениями (наверное, кто-то донёс или он сам не скрывал) и его исключили из партии. Хорошо, что это было в 20-х годах, а не в 30-х, тогда бы точно посадили. Впоследствии он снова вступил в партию. И репрессии его не коснулись. Большую часть жизни проработал в торгпредстве.

Считается, что в молодости Кузьма был несчастно влюблен, поэтому он женился довольно поздно в сорок лет. Имел сына Александра. Саша окончил радиотехнический факультет авиационного института и всю жизнь проработал по специальности. Последнее время работал в лаборатории точных измерений министерства цветных металлов. Задача лаборатории состояла в том, что нужно было разработать сверхточные измерительные приборы. В основе изобретений сверхточных приборов лежат физические эффекты. Большой опыт работы с ними привёл Сашу к выводу, что надо менять теорию. Последние годы жизни он был одержим работой над формулировкой новых физических законов. Вернее, не новых, а старых, но уточненных и детализированных. У него было много сомнений, так как он не считал себя каким-то особенным и почитал авторитеты в области физики. На каждую свою догадку он пытался найти подтверждение у своих коллег физиков. И когда находил, был очень рад. В частности, одно из его открытий – ошибка в теории относительности Эйнштейна. Подтверждение этой ошибки он нашёл потом у нескольких авторов. В трудные времена распада СССР лаборатория лишилась финансирования и пришлось искать новых заказчиков. Одним из таких заказчиков стал вино-водочный завод «Кристалл». Лаборатория разработала систему точных измерений технологии изготовлении водки и в течение десяти лет «Кристалл» работал с этой системой, а мы угощались разливным коньяком, которой Саша покупал на территории завода. Позже лаборатория почти совсем не имела заказов и мы советовали ему устроиться преподавателем в институт на кафедру физики, тем более, что такая возможность была. На что Саша отвечал категорическим отказом: «Я не смогу преподавать студентам классическую физику по программе. Со многими постулатами я не согласен. Они не верны». В последние годы жизни, в возрасте шестидесяти семи лет, он освоил с нуля вузовский цикл информатики и стал хорошим преподавателем в институте. В личной жизни Саша в какой-то мере повторил отца. В молодом возрасте в институте был влюблен в свою однокурсницу армянку, которая предпочла другого. Саша был умен, образован, тактичен, красив (высокий блондин с чуть вьющимися волосами, в старшем возрасте напоминал Шаляпина) и несколько вальяжен. Он очень хорошо одевался и нравился многим девушкам и женщинам. Его много раз знакомили, но он так и не создал семью. Он был однолюб. Разбирая старые фотографии, оказалось, что фото его девушки и девушки его отца удивительно похожи. Это были брюнетки восточного типа с тонкими чертами лица.