Михаил Громов - Царешут и Дуромет. Приключения двух прожектёров (сказка для взрослых)

Который всё над златом чахнет,
А чахнуть что? Оно не пахнет,
Но у Кащея барыши,
Царьшуту были как гроши.

Царьшут сворованным гордился,
Кащей же нищим был пред ним,
От злости он и отравился,
Ну, отравился, и хрен с ним.

А может быть, и отравили,
Не зря старухи голосили,
А что с того, ведь наш Кащей
Остался в сказках для детей.

* * *

В селе все люди обожали
Тэвэшный ящик, с чудом схожий,
Они его все дни гоняли
На всех каналах с одной рожей.

Придёт лишь время пробужденья —
Включают телевизор люди,
Там о победах сообщенья
И об их авторе – Царьшуте.

Хоть каждый знает о нахалах,
Но среди них Царьшут звезда,
Его мурло на всех экранах,
С утра торчит и до утра.
Годами в ящике маячит,
Всех за собой вперёд зовёт,
Народ от умиленья плачет,
Кто-то поклоны в ящик бьёт.

Глаза закроешь, он нам снится,
Откроешь – он живой нас ждёт,
Куда бы нам не схорониться,
Везде достанет и найдёт.

По виду крепенький, как пень,
Всё молодится, щёчки красит,
Любую сказанную хрень
Заботой к людям приукрасит.

Порой из телека одарит
Кого свиньёй, кого конём,
А то избушку бабке впарит,
Чтобы молилася о нём.

* * *

Царь очень армией гордился,
От галифе, сапог балдел,
Всегда за армию молился
И ничего ей не жалел.

Стрельцам дал новые пищали,
Пехоте – шлемы и щиты,
Чтоб ветераны не брюзжали,
Дал им бэушные мечи,

Царьшут как воин упражнялся,
Пять килограммов лёжа жал,
Холодной водкой обливался,
Кряхтел, пердел, но приседал,
Любил использовать портянку
Вместо платка, так было круче,
В неё сморкался спозаранку,
И вороньё взлетало тучей.

Он просыпался с петухами
И сразу на плацу шагал,
Стучал с азартом сапогами,
Портки за месяц протирал.

Царьшут тренировал Дурмета,
Дурмет был как бы рядовой,
Он то окоп рыл до обеда,
То упражнялся в штыковой,

А то десантником бывал,
Царьшут влюблён был в спецвойска,
Дурмета с церкви вниз кидал —
Без парашюта, как всегда.

Прыжок с ним строго запрещался,
Был парашют один в селе,
Но Дуромет, хвала судьбе,
Всегда на жопу приземлялся.

«Эх, если б грохнулся башкой, —
В селе с надеждой все шептали, —
Вот был бы праздник, да какой!
В засос могилу б целовали».

А он опять «Ура!» кричал
Пред властью в радостном почтеньи,
Когда на мерине скакал
Царьшут в парадном облаченьи.
* * *

Царьшут наш обожал всегда
Холопов кучу содержать,
Холопа каждого, как пса,
За поводок любил держать.

Его холопы обожали,
А он любил покорность в них,
Они дурачились, скакали,
Но жрали, пили – за троих.

Они умели в кольца прыгать,
На задних лапах танцевать,
Под троном шустро проползать
Или носами сейфы двигать.

Вот Царь возьмёт в сенях тесьму,
Привяжет к ней евроденьгу
И по дворцу её таскает,
Холоп тесёмку догоняет

Вприпрыжку, лает, как собака,
Кряхтит, икает и сопит,
Смешно отъевшаяся ряха,
По полу пузо волочит.

Когда холоп деньгу поймает,
В зубах Царьшуту принесёт,
Царьшут холопа приласкает,
И сотку водочки нальёт.

Они с ладошки его ели,
Чесал им брюшки, они млели,
Могли ему частушки спеть,
Кнутом по заднице стерпеть,
Для них был главный результат,
Если Царьшут их видеть рад,
Холуйской верностью горды,
Царьшута слуги и шуты.

* * *

Любил Царьшут в селе гулять,
Ему поклоны отдавали,
Старались ручку облыбзать,
А то и жопу целовали.

Но иногда Царьшут стеснялся
И прятал зад свой от толпы,
И как-то мутно изъяснялся,
Что мы врагом окружены.

Селяне про врагов не знали,
Но смирно слушали, с терпеньем,
Царьшута будто понимали,
Кряхтели даже с одобреньем.

Он, в общем, любит свой народ
Про счастье сказками потешить,
Вот соберёт народ на сход
И ну лапшу на уши вешать

Про чудеса сельхознауки,
Что скоро к ним в село придут,
Про то, как все соседи-суки
Свободно жить им не дают.

Про то, как здорово вдвоём
Им управлять нашим селом,
В делах, конечно, тьма проблем,
Но если есть такой тандем,
То мы живём совсем не плохо,
И жизнь с тандемом не напрасна,
И ждёт всех светлая дорога,
Вдруг солнце на небе погасло,

Народ в селе всегда молчун,
Всех удивляющий терпила,
Но чудо-птица Гамаюн
Народ от спячки разбудила.

Её все вещей птицей знали,
Она пророчицей была,
Её за святость почитали
За правду, добрые дела.

Она на шпиль церковный села,
Народ, Царьшута оглядела,
На купола перекрестилась,
Поближе к людям опустилась,

И взором острым вещей птицы
Царьшуту глянула в глазницы,
Потом уже произнесла
Всех удивившие слова:

«Мне вот вам что сказать неймётся,
Вот вы, тандем, людей поймите,
Вы лучше из села бегите,
Народ в поклоне вам согнётся,

Тандемы есть, что дело знают,
Таким тандемам – знамя в руки,
Но вы тандем – такие суки,
Вас все дебилами считают.
Ведь это сколько же вреда
В тандеме вы, братки, творите,
Когда с утра и до утра,
Вы «лучше» сделать жизнь хотите.

За что возьмётесь, ан непруха,
Начнёте дело, да не то,
Никто не схватит вас за ухо,
Не сунет мордою в дерьмо.

Не скрыться, не сбежать от вони,
Смердища, как в сортире, кстати,
А чего ждать? Говнюк на троне,
А зам – посредственность в квадрате.

Метлой поганой гнать вас надо,
Полями, лесом, по горам,
Вы плохо кончите, ребята,
Я, Гамаюн, пророчу вам».

И Гамаюн крылом махнула,
С народом вежливо простилась,
Царьшуту странно подмигнула
И за лесами в небе скрылась.

Продолжение рассказа местного бомжа:

Наше село уж тыщу лет
Соседей множество имело,
Кое-кого давно уж нет,
Немало всё же уцелело.

Вот там мордва, казахи, греки,
Там немцы – мирный счас народ,
Киргизы есть и есть узбеки,
Народов разных тьма живёт.

Есть с крючковатыми носами,
Это джигиты с гор сошли,
А есть в шальварах, с чубуками,
С горилки пьяные хохлы,

А там, среди мешков картошки,
На поле белорус лежит,
Из-за мешков рука торчит,
Опять он что-то просит трошки.