Олег Малеев - ЖИВОЕ СЛОВО

С шипящим свистом гиря просвистела.
И с тем же самым ускорением!
С которым яблоко когда-то прилетело
По чьей-то легендарной голове.

Там, правда, Ньютон – среди потерпевших,
Как не крути – культурный человек!
Не побежал к судье он стряпать дело.
Хотя и крепко получил по голове!

Но что поделать? – Хлипкие ребята
в двадцатом веке лезут воровать.
Давно пора им на своей работе
Бронежилет и каски применять!

А что касается того, что на окошке
Мой подзащитный двухпудовочку держал!
Так нету в нашем кодексе закона,
Который бы нам это запрещал.

Имея в своей собственности гирю,
Он где угодно мог её держать.
Вот, вы, я извиняюсь, где храните
Свой собственный спортивный инвентарь?»

Судья в упор взглянул на адвоката:
«Вы это мне?» – он перестал писать.
И, помолчав, добавил: «На балконе.
Жена дом не желает захламлять.»

«Вот видите!» – вскричал тот окрыленно.
«Я ж только это и хотел сказать!
В том общежитии, где жил мой подзащитный,
Балконов нет. А хлам им где держать?!»

Овациями зал в тот миг залился.
Общага вся вопила: «Бис! Ура!»
И бас секретаря в визг превратился,
Пока тот к тишине всех призывал.

Студента Васю, нашего зубрилу,
Народный суд, конечно, оправдал!
А через день он с Настенькой счастливой
В районном ЗАГСе паспорт подавал.

Кончился день.
Здравствуй, тетрадь.
Как много мне надо тебе рассказать.
Как много поведать. Раскрыть. Описать.
Как с другом единственным ночь проболтать.

Заботы. Проблемы. Хандра. Маята. —
Тяжелые звенья цепи – суета.
Той цепью обвит по рукам, по ногам.
Ни в бездну шагнуть. Ни взлететь к облакам!

Закован я прочно в свои кандалы.
Всё светлое прочь! – Я страж царства мглы!
Забудь всяк, рожденный, надежды, мечты.
Ты в рабстве взращен рабом суеты.

Здесь всякий бессмертный рождён умирать.
Здесь по бессмертью привыкли стрелять.
Здесь разум – в загоне. В памяти – фальшь.
Здесь войны – в законе, где люди – лишь фарш.

Эй, что испугался? А, раб царства мглы?
А! Ты не «раб»! Ну что ж, извини.
Да, там в ларёк привезли колбасы.
Куда ж ты?! Но Бог с тобой. Ладно. Беги!

Ты же не «раб». Оскорбил. Извини.
Сегодня отрежут тебе колбасы.
А завтра как этот кусок колбасы
Тебя самого бросят в пекло войны.

Ну, вот мы вдвоём, дорогая тетрадь.
Одна никуда ты не хочешь бежать.
Страницы свои позволяешь марать.
Одна ты со мной что-то хочешь понять.

Я раб суеты.
Я такой же, как все.
И цепи с годами всё ниже к земле
Сгибают мою неокрепшую стать,
Но, всё-таки, я продолжаю мечтать!

Мечтать о полёте к Далёкой Звезде!
Нет! Нет! Не во сне!
Наяву! Без цепей!
Когда-нибудь, верю я, что научусь —
Свободно вздохну. От земли оторвусь.

От непривычки слегка покачнусь.
Но через Миг – в Неизвестность умчусь!

Как хорошо мне с тобою, тетрадь.
О настоящей свободе мечтать!
Тот чёрный, усыпанный звёздами свод
С надеждою ждёт наш с тобою полёт!

Здравствуй, милая тетрадь,
Ты небось устала ждать
Когда сяду я с тобой
Под свечой в тиши ночной.

И начну твоим страницам
Тайны мысли доверять.
И начну в твоих страницах
Тайны жизни постигать.

Тайн немало во вселенной.
Что готовы мы понять.
И о чем нам будет можно
Утром людям вслух сказать.

Без опаски, Точно зная,
Смерть не сможет это взять.
И открытой нами тайной
Как оружием играть.

Не под силу косоглазой,
Нас с тобою обуздать.
Моя спутница родная,
Терпеливая тетрадь.

Дышать свободней, вроде бы, мы стали,
Пытаемся весь мир перевернуть!
Как хочется порой схватить гитару
И весело по струнам садануть!

Но что-то в звонкой трели струн гитары
Мажорные аккорды не слышны.
Молчат в душе бравурные фанфары.
И слышится лишь плач моей струны.

И вдруг – с т и х и! —
Сквозь этот плач, несмело
Откуда-то негромко полились.
Гитара вдруг очнулась и запела!
И Песня чью-то осветила жизнь.

Иосиф Бродский. Александр Галич,
Свободный гордый русский Пастернак…
Их Имена и Песни жгли недавно,
Как жгли когда-то Мысли на Кострах!

В чём разница Костров Средневековья
И наших инквизиторских времен.
Там Серость выжигала всё Живоё,
У нас жёг Некто, «слывший за народ».

Когда сегодня, словно бы очнувшись,
Мы к месту казни бросились сквозь дым…
Вид пепелища, обжигая Души,
Нас ледяною сутью протрезвил!

Поверить больно, что такое было!
Ещё больней, что на моей Руси
Ахматова, Шаламов, Солженицын
Защиты от вандалов не нашли.

Сейчас, когда картина места казни,
В Лучах Восхода вся обнажена,
До хруста сжали пальцы гриф гитары…
И вдруг она со стоном о ж и л а!

И полились Стихи твоих Поэтов,
Россия-Мать, из мёртвых лагерей.
Россия, милая, Родная, Ты ли это?!
И слышишь ли Ты плач своих детей?!

Дышать свободней, вроде бы, мы стали!
Снимаем маски, кончен маскарад!
В лучах Восхода ночь простилась с нами.
И вновь Надежда вспыхнула в глазах.

Течёт могучая река.
Течёт спокойно молчаливо.
Несёт в безбрежный океан
До срока знания и силы.

Текут минуты. Дни. Века.
Словно ручьи сливаясь в реки.
И воды рек тех – не вода,
А Память прежних поколений.

В плену проблем и суеты
Снуют по берегам как тени,
Те, что зовут себя людьми.
Но в отраженье просто звери!