Рейна - Дорога на Турухтанные острова

Устанете –
Опавшей хвоей
Холодит лицо
Сентябрь Финского залива;
И электричным треском
Скользких веток.
Сыроежка?.. Нет, опять листок.
Тоскливы
По осени ночные клики
Перелетных поездов,
Облезливо-зеленокрылых
И тускло гаснущих вдали
Подслеповатыми
Глазами-окнами…
Сколько нам?..
В дождливый сумерек в прокуренных
Насквозь вагонах,
Пропахших мокрыми грибными рюкзаками
И грустью,
Увядший папоротник
Мирно спит в корзинах.
А у окна, с газетой притулившись,
Дремлет вечность.
И дождь извивисто ползет
По серому стеклу…

Под равнодушными, обутыми в резину
Ступнями
Вздыхает грязь;
Молчит раскрошенный асфальт
Перронов;
И острой болью
По нервам-проводам –
Далекий гул товарняка.
Лесного бурого медведя-лесовоза,
Круглящего бока цистерн –
Он в глушь бежит
От человека…
Вехи –
Столбы – перроны,
Минуты сна
И полусвета…
…Ночные поезда сквозь осень.

Вздох стены –
В твоих волосах.
Голубь фонаря
На ветру.
И в натру –
женных пальцах – ржавь
Сентября,

Музыкального рельсовым стуком.
Ласковый отзвук
Туннелей
Ложится под дождь,
Засыпая.

Прощай!.. Мое сердце поет
В такт
Упругим в ночи проводам.
Рассыпаются искры,
Сквозь асфальт
Прорастая вглубь,
К торопливому сердцу Земли.

В задумчивых
Сполохах глаз
Вижу поезда дальнего
Свет
И порыв… Ирсэллаинд'иэн!.. –
Прощай…

Геометрия крыш
на болезненной
нежности неба.

Задумчивый матовый ветер,
прилетевший от края дворов…
Тихий, усталый говор асфальта
под серыми лапами поздних машин…

…Ломкое ведьмино счастье –
любить этот дикий
застенчивый
мир пустырей и трущоб,
и волыночных
плачей над старым вокзалом

В час – единственный,
пристальный час, когда
молча в таинство крыш
молочные сумерки пали…

…Давний сон у меня на плече.

Сколько раз умирала за эту весну!..
Но опять – и снова!.. – живу…
Пред землею талой колени согну,
Прорастая лицом в траву.

Наслаждаясь мозаикой облезлых стен
И мокрой дневной синевой,
Я гляжу, как река несет на хвосте
Ледохода игольчатый вой.

Город ярко вскинул крыла куполов,
Устремляется в синь и ввысь.
На кустах – воробьи; на граните – тепло.
Сфинксы лижут сахар Невы,

Проницая взглядом далекий залив
Вслед задумчивым кораблям…
Сладкий запах конских нечесаных грив,
Тополя кругом, тополя!

Слитный рокот машин, перестукот карет
Разбивается об асфальт.
День-деньской в проводах – чей-то дальний привет, –
На ветру гудела строфа…

Я поймала ее, а потом отпустила – она вспорхнула с руки
Желтой бабочкой; знак – для тех, кто грустит –
Избавления от тоски…

В лабиринте дворов потерялся день,
Ввечеру забыло стемнеть.
Закачалась чайкою на воде
Зазакатная горькая медь.

На неслышных лапах ветер прошел,
Чуть тревожа речной гранит.
Размотался синий весенний шелк,
Раскидав цветные огни

По ущельям улиц…

Талой землей
пахнут грезы о горных склонах;
Мокрым асфальтом и
тополями.
О кельтских крестах горьковатого
дыма,
о пепле и ветре…

Волынщик-закат молчаливо
роняет
в омуты раненых душ
сиренево-тонкие перья
тоски
одиноких трасс,