Ян Березкин - Люди Севера. Стихи

Родина моя пахнет ягелем,
Белыми ночами нетленными,
Можно по грибы и по ягоды
Тропами пройти там оленьими.

Родина моя снегом белая,
Холодом трескучим звенящая,
И она меня лучше делает,
Ведь она во мне НАСТОЯЩАЯ!

Будет она ждать меня преданно:
Не предаст, не выгонит блудного.
Родина моя только мне дана —
От нее приму чашу судную.

Я ее храню в сердце трепетно,
Я ее шепчу заклинанием,
И березки ждут с тихим шелестом,
Когда я вернусь из изгнания…

Анадырь – столица сурового края,
Столица снегов и пурги!
И те, кто там жил или кто проживает,
Душою просты и легки!
За синим лиманом стоят самолеты —
Готовятся на материк,
Они навсегда провожают кого-то,
Но кто-то к морозу привык.

В порту корабли разгружаются шумно,
И краны кивают с высот.
И кто-то – не помню – сказал очень умный:
«Живет здесь великий народ!»
Живет вопреки, и такой настоящий,
И где бы ни жили потом —
Он верен себе и не может иначе:
Анадырь он помнит, как дом.
В чужой стороне, где тепло и уютно,
Где все утопает в цветах,
Он смотрит туда, на восток,
С нежной грустью,
Где сердце оставил во льдах.

Ушедшие северяне становятся снегом,
Когда пригревает солнце, ручьями бегут…
Они прорастают березками в синее небо
И облаками белыми к морю плывут…
Они свежим ветром треплют стланик на сопках,
Ягелем кутают камень, брусникой цветут…
Когда уходит тепло из тундры надолго,
Они снова снегом белым и чистым придут…
Спросите вы: «Ну как же такое возможно?
Можно ли верить в какой-то небесный приют?»
Но каждый живущий помнить ушедшего должен,
Чтоб под сияньем полярным продолжить свой путь.

я помню поселок засыпанный снегом,
в трескучих морозах стоящий вдали.
и я в вертолете болтаюсь по небу,
кружусь над площадкой у самой скалы.
пурга лопастями над тундрою взвилась,
и люди бегут к вертолету уже —
им почта небесная снова даст силы
и снова подарит покоя в душе.
они, улыбаясь, посылки вскрывают,
у них от конвертов сияют глаза —
и может от ветра, я даже не знаю,
у них на щеках засверкает слеза.
а я с чемоданом шагаю до дома,
мне хочется многое маме сказать.
я в этом поселке родился влюбленным,
и этой любовью могу согревать.

кроме снега и холода
там что-то такое есть,
когда, умирая от голода,
не забываешь про честь.
когда, о себе не думая,
выходишь на помощь в ночь,
не измеряя суммами,
просто идешь помочь.
там по-другому мыслится
наедине с собой…
суровая и искристая
Чукотка перед тобой.

дома стоят с выбитыми стеклами
ведут дороги в никуда.
сколько их?

колючим снегом запорошенные
мертвые города, брошенные.

когда-то жизнь кипела
неуемная —
гордилась Севером
страна огромная.

колючим снегом запорошенные,
мертвые города, брошенные.

эх, молодость, потраченная
весело!
стране теперь тебе отдать-то нечего.

колючим снегом запорошенные,
мертвые города, брошенные.

но помним мы просторы покоренные!
мы до сих пор в них искренне влюбленные!

колючим снегом запорошенные,
мертвые города, брошенные.

Историю эту в чукотском поселке
Как песню-легенду здесь каждый услышал.
Ее приукрасили люди настолько,
Что хочется мне рассказать без излишеств.
Красавица тундры со взглядом раскосым,
Прошла мимо юноши в летном костюме.
Глаза повстречались без лишних вопросов,
Но разве возможно в поселке без шума?
«Он – русский. Он бросит», – шептали подружки,
«Нашел с кем встречаться», – судили пилоты.
А им было вместе светлее и лучше,
И вовсе не слушали мненья чьего-то.
Глаза у него словно синее небо,
Она утонула в них, сердцем пропала,
А он на руках ее нес, словно лебедь.
Казалось, что будет так вечно…
Казалось…
Его научила словам незнакомым:
Конфета – «кэнтикэн», здороваться – «еттык».
Он ей говорил: «Будешь ждать меня дома.
У нас будут очень красивые детки».
Туманом накрыло далекие сопки,
Ему улетать на далекую вахту.
«Вернусь», – говорит и целует так робко.
Взлетел самолет, словно малая птаха.
Неделя-другая. Бывает такое,
Когда нет известий. Пурга, словно нечисть.
Она у шамана хранит дорогое —
Его белый шарф, чтоб ему было легче.
Стук в дверь. Телеграмма. На сердце лег камень.
Руками дрожащими. Буквы расплылись.
Прочла и упала как будто бы в яму.
И только шептала: «Мой милый… мой милый…»
А там в телеграмме: «Туман был. Разбился».
Как с фронта, сухая короткая сводка.
Спустя девять месяцев мальчик родился
С глазами как синее небо Чукотки.

Снежная пустыня дышит ветром,
Двигается волнами простор,
Словно крутит шар земной от центра
И сбивает солнечный прибор.
Солнце утонуло в небе темном
И на дно корабликом ушло —
В мире неуютном и огромном
Человек несет свое тепло.
За собой следы лишь оставляя,
Вдаль бредет, надеясь на ночлег,
И, за ним дорогу заметая,
Ускоряет белый холод бег.
Иней на ресницы налепился,
Стынут руки, воздух как металл,
Но на горизонте заструился
Синий дым. И он его так ждал!
Слышен уже рокот вездехода,
Лай собак и скрип летящих нарт.
Человек вернулся из похода!
Он теперь Чукотке кровный брат.