Софико Мамедова - Волнения

И голос чистой совести затих.

Что толку божье слово вспоминать,

Коль путь с делами божьими разнится.

На тех, кто терпелив, снисходит благодать,

А чистая душа всегда к небесному стремится.

* * *

Я знаю, ты меня слышишь,

Когда говорю с тобой за тысячу верст.

Я знаю,

Что над раскаленными крышами

Неслышно для всех я слух твой ласкаю.

Знаю,

Такое случается редко, такое считают проклятьем,

Когда, сквозь холодный рассудок, я страстно желаю.

Знаю,

Что эту болезнь называют счастьем,

От этой болезни душа замирает,

Знаю….

СТРОЧКИ

Как из открытой раны,

Стекают непрерывно строчки,

Покой я потеряла вновь.

Вместо любви – стекающие строчки,

Изгибы, буквы капают на лист.

Объятий вместо – оборванные строчки,

И все они летят куда-то вниз

Под тяжестью кричащих плотных точек.

* * *

Мы так живем, будто решено уж все,

И наша жизнь при нас на веке будет,

Но изменчивый рисунок все вокруг

И время безучастно всех погубит.

Да, вся наша жизнь – рисунок зыбкий,

Написанный безумцем на песке.

Мне не сдержать потерянной улыбки

В этой без смысла дышащей тоске.

* * *

Свое не выбирала место –

Мне против воли дали то,

Что меня связало очень тесно

С жизнью тонкою тоской.

Еще до появления на свет

Мне душу, как бокал, опустошили,

Теперь через нее мне виден свет

Восставшей, расцветающей России.

На моих плечах восходит слово,

Реченное великим батюшкой Петром:

У нас не может быть пути иного,

Как быть невежеству бичом!

* * *

В разбитых старых блюдцах

Я отражение свое ищу,

А мысли, как развилки, вьются –

Себя нигде не нахожу.

Прошлое теперь – отпавший хвост,

Целые районы мне закрыли двери,

И на мной поставленный вопрос

Цинично ухмылялись лишь деревья.

* * *

Бог по небу размазал краски

И молча на покой ушел;

Мне с детства вещали сказки,

Но мир оказался иной.

Черные сосны вонзаются в небо,

Небо кровит дождем;

Вся моя жизнь, как будто бы небыль,

Зачеркнута острым пером.

Всю свою душу, как торт, разделила –

Каждому сладкий кусок;

Я необъятно, как небо, любила,

Но у сосен колючий вершок.

* * *

Не ныть и не просить пощады!

На шею каждого найдется тяжкий крест;

Не воспевают мелким и трусливым дифирамбы,

А императорам до этих песен дела нет!

Держать! Стоять на двух ногах,

Как Маргарита на бесовском бале!

И, с горечью на стиснутых зубах,

Не думать, не желать земной награды!

Ни взглядом, ни лицом не показать

Под сердцем смертельное раненье;

Большая роскошь нам страдать,

Жить счастливо – невыносимое уменье!

* * *

В своем мученье я нахожу покой,

В потере, в одиночестве нашла я радость,

И несказанно теплою волной

Под кожей разливается усталость.

Ушедших гениев следы

Строками строгими равняются на полках,

И на жизни их сверкающих осколках

Пишу свои заветные труды.

Как Ахмадулина, словно в глубь лесов,

С нетленными я безрассудно пропаду.

И, словно звезды, миллиарды голосов

В пучине бесконечного найду.

* * *

За моей спиной сотни тысяч,

Сотни тысяч, давших эту жизнь.

И гордость моя выше птичьей,

Выше птичьей в небе головы.

Нам отступать разрешения нету,

Не имеем права склонить головы –

Наша задача – догрести до рассвета,

Где расцветают, как маки, людские труды.

Сотни сражений и сотни побед –

И миллионы погибших мужей;

Сколько страданий, проливших свет

На счастливую жизнь еще не рожденных людей.

ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ

I

Не забывай, на чьей земле живешь –

И метр каждый тут пропитан кровью.

На земле березовой, любимой ты святою

Поступью по навернувшимся пройдешь.

На небо взглянешь – чистое, высокое,

И только нити храбрых и железных птиц,

Как борозды от божьих колесниц,

Напомнят время холодное, жестокое.

Напомнят пыль на верующих щеках,

Глаза наполнены слезами до краев.

И сердце замирающих боев

– Для нас теперь уж превращенных в прах –

Тенью неотступной будет следовать за нами,

И тихой поступью, и легким ветерком,

Как осенью церковный перезвон,

Напомнит боль и страх под нашими ногами.

Как много жизней прервалось

Под безразличным дулом страшного врага,

Телами молодыми были затоплены луга,

Но не прошел по ним незваный гость.

Сердцами крепкими, бесстрашными сплелось;

Поля цветущие и небо высокое и голубое,

Земля любимая, живущая в покое:

Желанье навернувшихся сбылось!

II

Он молодой солдат!

Он мамин сын!

Страшащийся пронзительных гранат,

Он человек, не доживущий до седин.

Он просто парень из села,

Из города, из деревень.

А жизнь его пропала без следа,

По полю минному летевшая, как тень.

Исчезла и не вернется никогда,

И только матери тоска,

Любимой непрочитанные письма,

И у земли, что боль в висках,

Младой солдат ночами снится.

III

Нет вещей, страшнее, чем война,

Чем небо, покрытое врагами,

Когда земля трясется под ногами

Не знавшего пощады табуна.

Когда товарищам дрожащею рукою

Ты закрываешь потухшие глаза,

И каждый выстрел, что гроза,

Проносится меж смертью и тобою.

Как страшная чума, ползет война,

И с жадностью, с расчетом забирает,

И вслед за ней тихонько укрывает

Холодная, уставшая земля.

* * *

(Белле Ахмадулиной)

Кто ангела не сохранил,

Бесплотными стопами оставившего след?

Чьи крылья робостью чернил

Скользят в душе моей, как божий свет!

Так дай любить тебя издалека,

В холодных звездах твой подвиг созерцая.

Тебя давно не стало, но твоя строка

Бежит, боль нестерпимую лаская.

Но все же нет! Ты не ушла!

Твое дыханье между точек,

И между строк живет твоя душа –

Мой мир твоим талантом обесточен.

* * *

C каким любопытством толстые щеки

Летних деревьев в окна заглядывают мне.

Они не со зла, они одиноки,

Им так неудобно корнями рвать раны земле.

Усталы прохожие, и лица угрюмые –

Бедность большая одна да на всех.

Бедность большая зовется безлюбием;

У безлюбиья рвать раны – не грех.

Деревья несчастные злятся на землю:

«Для чего ты, сырая, нас родила?!

И, если уж мы упиваемся болью,

Будет по правде, чтоб и ты отпила!»

Несчастье к несчастному накрепко сшито,

Гнутся корявые главы к земле.

Прощенье, смиренье, святость – забыто,

Лишь корни тугие набухнут во тьме.

* * *

Отрекаться от любимых – преступленье;

Сердце – губка, впитывает все!

И потом до лихорадки, исступленья

Кожу, мясо изнутри сдирать живьем.

Приручать любовью – очень страшно,

Обещать навеке – наивное вранье;

Не во власти у нас сердце, но отважно