Сергей Редков - Эхо вдохновений. Книга третья

Мой день, как Земля – круглый.
А я, как матрос – смуглый.
Вся жизнь – это рейс кругодневный,
Где боцман то пьяный, то гневный.

Уставший от сна и покоя,
Мой парусник требует бури.
Полундра! Да что же такое!
Опять капитан где-то курит.

Живу, словно крейсер «Аврора»,
Навечно прибитый к причалу.
А был ведь эскадрам опора,
И пушки, как тигры – рычали.

Но где б ни дымил я трубой,
В Стамбуле, Крыму или Сочи,
Мне вечно сигналят «Отбой»,
Пора возвращаться к ночи.

Свистит, пыхтит мой гордый чайник,
Стреляя струйкой пара.
Шипит надменно: «Умывальник
И стулья мне – не пара!

Что есть в сравнении со мной
Тарелки и ножи!?
Легли на стол, как хлам немой —
Без мысли, без души.

Один лишь я в себе таю
Все совершенства сразу!
Кипеть, бурлить не устаю.
Прекрасен я, как ваза!

Философ я! Поэт! Артист!
Никто мне не указ!».

…устал я слушать этот свист
И выключаю газ.

Мой день – как вагончик метро,
Блуждающий в тёмном тоннеле.
Глаза мои в окна смотрели,
Но в окнах – земное нутро.

Бегут вдоль стены провода,
Сплетая лихие наветы.
А хочется видеть рассветы,
Озёра, леса, города!

Но всюду – подземная ночь.
Лишь изредка, протуберанцем,
Врываются проблески станций,
И тьма разбегается прочь.

Те станции, что акварель:
Как праздник, сверкают в окошке
Плафонов цветные серёжки.
Мелькнут и… обратно в тоннель.

Я вчера прочёл в газете
Очень страшную статью.
Говорилось в ней: «планете
Скоро скажем мы adieu.

Солнце огненным гигантом
Вмиг расправится с Землёй.
Всё сгорит! Без вариантов.
Небо станет чёрной мглой».

Хорошо, что всё случится
Через много тысяч лет.
А сейчас пойду я бриться.
После – сделаю омлет.

Утром выбегу из дома,
Чтобы новый день испить.
В теле – сладкая истома.
Как же, братцы, любо жить!

Не хочу ни с кем ругаться.
Стану радость всем дарить…
Надо сильно испугаться,
Чтобы жизнь так полюбить.

От мирской сбегая суеты,
Я вошёл в просторный зал музея.
Прикоснулся к миру красоты,
На скульптуры белые глазея.

Ни о чём не плача, не скорбя,
Девять муз собрались у колонны.
Я взмолился: «Зевс, прошу тебя,
Сделай так, чтоб стал я Аполлоном!»

Зевс услышал. Я – окаменел
И застыл в холодном совершенстве.
Неподвижен взгляд. Лицо, как мел.
Я не чувствую, не плачу – вот блаженство!

Безмятежность образ мой хранит,
Идеал высокий воспевая…
А за окнами весь день весна кипит
Не музейная – цветущая, живая.

Не дай вам бог любить холодный мрамор,
Обретший плоть резцом воображения:
Израненной души самосожжение
Закончится дешёвой мелодрамой.

Блуждая в сладких кольцах фимиама,
Я прекращаю тщетное служение.
Моей любви немое отражение
Лежит руинами разрушенного храма.

С небес упал я в мир живых. Как прежде
В ушах звенит милейший женский лепет
О формах безупречности в одежде.

Но память сновидениями лепит
Безумие несбыточной мечты,
В которой счастьем оживаешь ты.

Мне нравится сидеть
в цирюльном зале
И видеть в зеркале
себя
в удобном кресле.
А рядом – девушка
с блестящей бритвой в пальцах
Так нежно водит лезвием
по шее.
В её глазах
я вижу
восхищенье
Своей работой
филигранно-тонкой.
В моих глазах —
она заметит
ужас:
Ещё чуть-чуть —
я стану тихим,
синим…

Я вжался в спинку,
полон осознанья,
Что жизнь тогда
становится
нам слаще,
Когда висит на волоске
над бездной,
А рядом – лезвие
в руках у милой девы…

Я ждал свой поезд, поедая мясо,
В кафе с названьем романтичным – «Ярик»,
И стал свидетелем внезапной страсти,
Настигнувшей влюблённых так некстати:

Красивый юноша, не в меру слишком пылкий
И дева нежная с горящими очами,
Не в силах сдерживать любви своей порывы,
В общественный закрылись туалет.

Оставьте, люди, их сейчас в покое!
Но нет – как ненавистно чьё-то счастье:
Всем сразу животы скрутила сильно
Большая нестерпимая нужда.

Столпилась очередь в преддверии клозета,
Стучит ногой, ругается безбожно,
И юношу с подругой огорчённой
С позором небывалым выгоняет…

Читатель, не суди меня сурово
За то, что взял сюжет такой нелепый.
Совет хотел вложить я в эти строки:
Влюблённые, целуйтесь лучше дома!

Весёленькая выдалась поездка,
Когда с друзьями сел в купе одном!
Достав сырок и хлебушек в нарезке,
Мы доставали ёмкости с вином.

Мы пили долго, весело и смело.
Вселилась радость в каждого из нас.
Душа размякла, вздрогнула, запела:
Вопили мы как звери в поздний час.

Пришёл дежурный.
Праздник был испорчен.
Никто наш славный хор не оценил.
Нас высадили где-то среди ночи.
Рассвет нас в чистом поле осенил.

Не помню, как добрался я до дома,
Но помню свежесть утра, блеск росы.
Меня коснулось счастье невесомо,
Когда навстречу солнцу шёл босым.

Когда вдыхал неведомую благость,
Когда прохладный воздух пил, как сок.
Когда помятых трав живая влага
Смывала боль с моих уставших ног.

Предчувствием чего-то неземного
Дрожащая звенела тишина.
В такое утро понимаешь снова,
Что смысла жизнь отнюдь не лишена.

Ошибок мусор, грязь поступков мерзких
Всходящим солнцем я сжигал дотла…
Вот так одна весёлая поездка
Сменить мировоззрение смогла.

На проспекте клёны,
А на небе – птицы…
Был вчера ребёнок,
А теперь – за тридцать.