Алексей Сыровежкин - Последний станет первым – первый станет последним

Тебе не нужно работать, любить, богатеть, вызывающе вести себя,
Бегать за славой, что-то доказывать, стремиться к тому, чтобы тебя поняли,
Творить по стандарту, соблюдать правила, которым суждено состариться и сдохнуть,
Тебе не нужно подстраиваться, ты не соблюдаешь размеры и сознательно нарушаешь
Логику стиха, ведь ты и так в триллион раз гениальнее всех окружающих людей,
Потому что только ты научился видеть, и больше ничего не нужно…

И ты тот самый плевок,
Который вечность
Решила сделать
Человечеству
В лицо!

Но зато
Ты вобрал в себя
Весь мир, и в ту ночь
Ты лежал на полу и чувствовал
То, как он извивается у тебя в голове!

И ты навсегда раб самого прекрасного господина…

Мы падшие ангелы,
Возвысившиеся демоны,
И среди животного стада
Мы звёздный свет познали первыми!

И мы будем жить во имя самого акта творения,
Ради которого сможем всё преодолеть,
Зная, что миллиарды лет не гаснут звёзды,
Пусть так болезненно горение,
Но ты рождён, чтобы гореть,
Ибо имя тебе Светоносный…

О, вечность, ты прекрасная юная шалунья,
А мы твои столь хрупкие игрушки,
Ты нас швыряешь без раздумья,
Зная, что всегда найдутся лучше.

Мы тебе надоедаем быстро,
Беречь нас не видишь смысла,
Ведь ты непостоянна и капризна,
И ради смеха нам с годами старишь лица.

Но знаю я, ты не алчная, не злая,
Просто тебе так безумно хочется новых,
И потому глаза грустью загадочно пылают,
Они так задумчиво, обворожительно суровы.

Ты явилась мне в образе девчонки милой,
В которую не мог я не влюбиться,
И в порыве страсти похотливой
Я возжелал с тобою слиться.

Твои движения изящны и легки,
Открытое платье ветер развивает,
И кажется, мы с тобою так близки,
Звук твоих шагов до слуха долетает.

Хрупкие и тонкие линии, черты,
Солнце-тиран твоим ножкам дарило поцелуи,
И их опьяняющую краску так невинно обнажаешь ты,
Не подозревая о том, как я отчаянно тоскую.

Ты обольстительна, но по-детски наивна и чиста,
Молчаливые губы воображение тревожат,
И с каким бы наслаждением я ласкал тебя,
Гладил загорелую, бархатную кожу.

Днями напролёт любовался бы белками глаз твоих,
Тем, как зрачки пульсируют в оправе ресниц,
Как шёлковые нити волос падают вниз
И плечи тонут в потоках золотых.

Ты мой сияющий осколок рая,
Моё проклятие, моё наваждение,
Я сижу и любуюсь твоей игрой, сгорая
От болезненной жажды прикосновения.

Ты проекция погибшего любовного трепета,
Моих загубленных надежд, и в который раз
Твоя нетронутая красота жжёт души проклятой отметины,
Для моего израненного сердца ты смертельный метастаз.

О, вечность, я тебя сделаю своей,
Все женщины земные меркнут пред тобой,
Я подарю тебе объятия, коих не знала ты сильней,
И избавлю от одежды в летний зной.

И мы будем вдвоём, пока бесславно подыхают все,
Твой восхищённый взор подарит сладостный плен,
Когда с игривым любопытством ты отдашься мне
И с улыбкой будешь сжимать и целовать мой член.

А я всегда хотел чего-то своего…

Внезапно прихожу в себя… и вижу
В магазине существ усталых вереницу,
Что бутылками звенит и торопится напиться,
Очередь у прилавка, зимний вечер, темнота,
Не смущает времени потеря, но смущает теснота,
Близость этих тел, шумящих, бестолково прущих и смердящих,
И то, что каждый становится свиньёй в этом обществе свинячьем!

Трус, убийца или похотливая мразь – какова твоя ипостась?
Но вы любите таких, как я – свиньи, ликуйте, вот ваша грязь!
Вам нравится хвастаться ей, так окунитесь в это месиво фраз!
Ведь вам нужны такие, как я – свиньи, возрадуйтесь, вот ваша грязь!
Добро и покой – презренная ложь для ущербных, зависимых масс,
Есть только могущество, даруемое через силу и страсть,
Но они вам недоступны – свиньи, молчите, вот ваша грязь!

Шаги наши предсказуемы, мы соблюдаем видимость порядка,
И в каждом действии сквозит на общественное мнение трусливая оглядка,
Нам важны ритуалы, стереотипы, приметы, традиции, иерархия, регламент,
И коллективное бессознательное формирует духовный наш фундамент,
Онтогенез неумолим, подобно насекомым, мы проходим одни и те же стадии —
Стимул-реакция, иллюзия выбора, половое созревание и рождение симпатии!

Я продолжаю стоять в очереди и устало по сторонам вожу глазами,
Которые рефлекторно остановятся на очередной роскошной даме,
Что уверена в себе – она личность, и ей необходимо красоваться,
Ведь каждый жаждет наживы и ищет возможность выгодно продаться,
Дабы красоваться ещё больше, выкладывать фото в интернет,
Благодаря которому даже шлюхи своё питают эго и всеобщий копится бред,
Летопись тупых споров и самолюбования тех, кто ведёт за внимание войну,
Чтобы собрать больше потребителей, жалких почитателей толпу!

А мне что? Я скромно любуюсь тем, что у неё под одеждой – конечно же, скелетом,
Наблюдаю за работой органов и внутри тела за каждым процессом,
Изучаю волосяной покров, форму черепа и то, как в него вписаны глаза,
Пытаюсь выразить через формулы то, что представляет собой её красота,
Постигаю идеальные пропорции, гармонию частей, правило золотого сечения,
Текстуру кожи, длины к ширине лица соотношение, каждой мышцы сокращение,
И линии, соединяющие брови, глаза, нос, уши и губы, что толпой признаются лучшими,
Хочу описать красоту с точки зрения стереометрии, ведь биология с поэзией наскучили!

Но я молчу, им не нужно знать о безумии моём,
Иначе их упрёки, насмешки и вопросы обрушатся дождём —
Почему на её показуху смотрю я с отвращением
И ощущаю равнодушие, что смешано с презрением?

Объяснить и понять невозможно, но пытаться стоит —
В этом моменте я чувствую, я вижу, как ползёт сперматозоид
По кислотно-губительной пещере возбуждённого влагалища,
Как посланники возвышенного семяизвержения в матке обретают пристанище,
Где находят свою ненаглядную толстушку-яйцеклетку, с которой сливаются объятиях,
Они используют ферменты, двойную пробивая оболочку, и происходит зачатие,
Образуется эмбрион, и начинается реализация кармы, заложенной программы —
Она постепенно растёт в материнском животе, от одноклеточного до обезьяны,
Комбинация родительских генов определит внешность, болезни и характера черты,
Она часть общественной системы, что её мировоззрение направит по верному пути,
Всего лишь механизм, пример химической эволюции возрастающей динамики,
Единственная цель нашего существования в воспроизведении органики,
И я вижу её, эту унылую копию копий – грязного, вонючего, неуклюжего младенца,
Чувствую то, как удовлетворённые инстинкты даруют матери блаженство,
Первые игры, куклы и косметика, она выставляет товар на показ в модных одеяниях,
Запрограммированные стандартные фантазии и терпкий вкус нового свидания,
Переплетенье тел и чей-то орган половой судорожно кровавит её сучьи глубины,
Все мужчины источники боли, но это просто рефлекс, не сдержать любовные порывы,
Она флиртует и соблазняет, все разбухшие члены источники самоутверждения,
В этом её главное удовольствие – разнообразных самцов столпотворение,
Пустые разговоры, танцы, рестораны и кино, в слюнявом экстазе сливаются пасти,
Реклама, стихи, фильмы, журналы и клубы – повсюду эти блевотные кроличьи страсти!
Но это просто рефлекс, она любит любить, близости жар должен растекаться по телу,
Дабы не тревожили органы половые и новый бессмысленный человек вырос в её чреве,
А затем послеродовая депрессия, ласки, кормление грудью и детская кроватка,
Но сынок стремительно растёт, а она стареет, и не избежать слёз, истерики, припадка,
Она ему больше не нужна, он исчезает, а с его отцом жизнь станет скандальной и гадкой,
Он будет любить другую, но это просто рефлекс, которому мы отдаёмся без остатка!
И я вижу разжиревшую, дряхлую старуху, в назначенный час сходящую с ума,
И будут идиотские причёски, волосы, крашеные в отвратные цвета,
Теперь нужно уродовать себя, никто не посмотрит и не избавит от тоски,
Старая, невзрачная одежда, и лишены прежней лёгкости шаги,
И, влекомая эрозией телесной, она ложится ритуально в гроб,
Дабы в недрах земных органики подпитать круговорот,
Жизни нежность скорбная и красота в осенней дымке увядает,
Мы не хозяева материи своей, ведь даже звёзды умирают,
Но они тоже чувствуют это, проповедников не помогут небылицы,
И потому существ усталых вереница так торопится напиться!
И нет ничего нового, но моё безумие в том, что я непрерывно вижу всё это!
Вижу всю её нелепую жизнь, частью которой стала наша случайная встреча,
И мне противна эта лицемерная игра, что глупец каждый возвысил,
Противно от мысли, что в наших шаблонных чувствах есть какой-либо смысл!
И потому главный недостаток, из-за которого она меня не интересует
И который никак не исправить – она реальна, она существует!
Примириться не дано, я по-прежнему в очереди стою
И всё чего-то безнадёжно жду, всё чего-то жду…