Валентина Спирина - Литературные страницы 6/2020. Группа ВКонтакте «Стихи. Проза. Интернациональный Союз писателей»

– Это как?

– Вроде такси должно быть только от официальной компании. Самому запрещено заниматься незарегистрированной деятельностью.

– Это возможно каждого контролировать?

– А каждого не нужно. К примеру, «голосует» человек, ты его прихватываешь, пока едем, он разговаривает, все внимательно изучает. Видит, что везу неофициально, в конце поездки предъявляет удостоверение оперативного работника. И все. Другие уже опасаются на дорогах людей брать. Случаев уже достаточно.

Водитель умело завращал рулем, разворачиваясь на светофоре:

– Вы не против, если сейчас на заправку заедем? Уже почти прибыли.

– Да, хорошо. Торопиться мне уже некуда – вся ночь впереди.

Что-то Леву смущало во всем этом разговоре. Что именно, он понять не мог. Он уже пожалел, что слишком открылся совершенно незнакомому человеку. Потом внутри себя словно махнул рукой: Ладно, что нам с ним вместе дальше по жизни шагать? Довезет и ладно.

Вернулся таксист. Аккуратно сел в машину. Все его движения были словно плавными, размеренными, даже можно было бы сказать, красивыми. Он чем-то привлекал к себе.

– Поедем?

– Да, да, – спохватился Лева.

Выехав со станции, водитель продолжил:

– Так вот. Пока тему действует, ведь можно это использовать.

Леве не шло в голову о чем он говорит:

– Не совсем понимаю, – Лева, увидев свои дома замахал руками, – давайте во дворы не поедем, я здесь сойду после светофора.

– Да, да хорошо, – водитель припарковал машину напротив небольшого магазина возле дороги недалеко от автобусной остановки.

Лева полез в карман за деньгами. Водитель включил свет в салоне. Пока Лева суетился по карманам, он продолжил:

– Я бы сам занялся, но уже есть срок. А так, в принципе, ничего особенного, опасности, можно сказать нет.

Лева посмотрел на него.

– Также садишься в машину, едешь, потом представляешься представителем «органов». Там же в машине договариваешься с водителем. Берешь с него, якобы за то, чтобы закрыть глаза, уходишь.

А так, вряд ли тут есть какая то опасность.

Лева начал представлять себе весь процесс и механизм

– Да, даже, если и сядешь, то ничего страшного. Поддержим. Да, и в тюрьме, что плохо, что ли? Сидишь, ничего не делаешь.

Лева подставил и это. С другой стороны, посмотреть сейчас на жизнь вокруг: ну чем люди занимаются. Никто не верит в то, что он делает. Ходят, получают зарплату. Хотят больше, затем еще больше. Затем – не понимают, для чего больше? Вроде те потребности, которые зудели в прошлом полностью удовлетворены. Но чувства благодарности нет. Возникают новые. Но они, словно не свои-уже не сверкают, не искрят как прежние когда-то. Тупик. Начинают понимать, что на большее и работать больше надо. А к этому не все готовы. Приходят к тому, что, в целом, и так неплохо. И движутся в общем потоке по инерции. И лишний раз то и готовы ничего не делать – да не получается. Если человеку не особенно что и нужно, то жить и ничего не делать – как некий альтернативный вариант без усилий, которые для большинства не имеют никакого смысла.

Зачем дергаться из стороны в сторону. Успокоиться. Ну да, в тюрьме, пусть и не такие шикарные условия, но терпимые. К тому же человек к условиям быстро привыкает. Лева вспомнил учебу в военном университете. К отсутствию благ они привыкли очень быстро. И как оказалось, что без них не особенно то и тяжело. Да и не особенно они как-то и необходимы были. При постоянной занятости времени это и не замечалось. Не то же ли самое в тюрьме?

Лева задумался. А, действительно. Он так вошел в образ, что

– Ну как, что скажешь? Попробуем?

Тут до Левы дошло, что пока он проигрывал сценарий в своей голове как некую возможность, она уже прониклась в него своей сущностью. И на вопрос водителя, он уже незаметным для себя образом был почти согласен. За руки его никто не тянул, водитель максимально доступно и открыто все изложил. У Левы сложились доводы, которые не противоречили предложению, и он уже был готов открыть рот, чтобы дать ответ более, нежели нейтрального характера.

Но, вдруг…

– Что происходит? Где я? – очнулся в себе Лева.

У меня отличная работа, диссертация, перспективы. И тут, надо же, заговориться так, что на полном серьезе думать о каких-то опасных розыгрышах несчастных нелегалов. Что чревато реальным сроком. Профессионал, гипнотизер какой- то! Да как ты смеешь, мне такое предлагать?! Ты кто такой, вообще?

Лева в своем внутреннем негодовании не мог остановиться: И чего я сразу не вышел из машины? Десять минут уже стоим. Вот, они, знакомьтесь, девяностые – воочию! Таких порядков хотелось?

Лева хотел выдать ему в лицо, что отец у него следователь, что сам он погоны носил. И тут, ему предлагают заняться неизвестно чем? Вот так, за полчаса знакомства. Да как он вообще смеет? Он кто такой? Чтобы вот так разом человеку пытаться жизнь ломать?

Лева вдруг вспомнил, что в детстве, у них в доме жила семья. Со стороны обычная. Мать – воспитатель в детском саду. Отец – водитель. Дети – спортсмены, в футбол играли.

Отец вечерами приезжал после работы и мы все с радостью кидались мыть его машину.

Но как-то уж часто менялись рабочие машины. Димка – младший сын, говорил, что он на другую работу перешел. Мы этому не придавали никакого значения. Тогда еще не понимали, что значит работа. Потом, бывало, вообще никаких машин не было. А отец все время проводил перед домом – они жили на первом этаже. Приходили к нему разные друзья. О чем-то сидели плотным кругом, разговаривали.

Уже позже мы узнали, что отец был вор. И как рассказывали у него были свои маленькие исполнители – дети совсем, которые в квартиры забирались. Глубоко мы тоже в то время об этом задуматься не могли. Но как-то странно было. Дядя Саша был очень приветливый и ласковый – сложно было в это поверить.

А потом его убили. Убили не в нашем городе, а в приморском, когда он был у родителей своих. Как оказалось разобрались с ним свои же товарищи. Никто не знал почему, но были разговоры, что не поделили, мол, чего-то.

Вот так вот, наверное, он и вербовал малолетних детей. Может уже перешедших запретную черту, а может еще и нет. Только, вот казаться стало Леве, что новичков с подобными подходами там было достаточно. Да, и проще с ними.

Вон ведь, как он – первый раз, может и ничего не будет. А если что, так поддержим, там, за проволокой. Да, и в целом, то, не так много шансов и вообще попасться. Ребенка то, ведь, легче провести между лабиринтами сомнений. Чего говорить, тут сам он, Лева, до каких мыслей дошел незаметно для себя. Обладают каким то секретом внушения они.

Нет, конечно, это все не имеет отношения к нему самому. Но каков! И ведь Лева стал тонуть в его сознании! Он даже перестал замечать грани между фантазией образного мышления и действительностью, которая вполне могла стать суровой. Его голос уже сам размышлял и, будто-бы подталкивал к действию: Мол, да, почему нет? Все правильно получается. Да, и тюрьма, тоже нестрашно. Ничего же не делать. Чем не жизнь? По сути живут же там люди. Какая разница где мучиться?