Михаил Соловьев - Просто строчка легла

Фотограф Оксана Архиреева

© Михаил Соловьев, 2020

© Оксана Архиреева, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0050-5525-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Теплый август задумчиво ляжет на плечи

Красной бархатной книгой струятся листы…

На Москву опускается медленно вечер

Растворяя в закате все наши мечты.

Не дано тебе знать то, что стало не ново,

И, что Яблочный спас, это мира нектар…

Нам известно с тобой, что вначале то – слово,

А потом уже преображение и храм.

За окном цвет лиловый мне лечит увечье,

Этот цвет оградит от беды и хандры…

Он зачем-то приходит в жилье человечье

Став невольным свидетелем нашей игры.

На земле умеют говорить

Только те, кого умеют слушать.

В океан способны выходить

Те, кто хочет погружаться глубже.

Видеть могут те, кто победил,

Темноту всю внутреннего мира…

А подняться в воздух поспешил

Лётчик, чтобы жила Пальмира.

Чувствовать душою могут те,

Кто прошёл когда-то испытания…

Закалялся дух чей на войне,

Несмотря на горечь и страдания.

А любить способны, впрочем, все…

Только любит искренней любовью

Лейтенант, погибший по весне,

Защищая мир и землю – своей кровью.

Свои мысли оставив на гладкой воде,

Ты тяжелой гардиной завесишь все окна…

В непроглядной, холодной, немой тишине

Ты как прежде, с любовью, все ищешь кого-то.

Твоё сердце неспешно стучит с кораблём,

С тем, который в мечтах тебя вновь забирает…

До утра ты прождёшь, вспоминая о нем.

Повторяя себе то, что так не бывает.

Но холодное небо вчерашнего дня,

Новый день с новой силой, поверь, согревает…

И пока ты мечтаешь Ассоль, у огня

Грей с восходом уже – паруса надувает.

Однажды осенью холодной,

Потерянный в своей судьбе,

Сидел на мостовой бездомный!

Держал картонку он в руке.

Там было черное на белом,

Два предложения простых:

«Пусть в жизни стал я не уделом,

Но вы заботьтесь о родных».

Сидел голодный и продрогший

Он в черной куртке, без ноги…

Уже почти что занемогший —

От обездоленной тоски.

А мимо время проносилось,

Бежали люди – кто куда.

Витрина в темноте светилась,

Как лучезарная звезда.

Общались рядом с переходом

Две бабки, жалуясь на жизнь,

И тыкнув пальцем: «вон уродам» —

Все наказания слились.

Другая тотчас встрепенулась:

«Ты посмотри, Марусь, над ним!»

От слов своих та содрогнулась —

Увидев над бездомным нимб.

Живя один раз на планете

Мы пишем белую тетрадь

Оценят это наши дети,

Нам не дано сегодня знать.

В тетради есть поля и ластик

Цветные есть карандаши…

Решать тебе пройдешь ты кастинг

Или кого-то насмешишь.

Там можно сор вести словами

На радость лживых всех врагов…

Или залить поля слезами,

Жалея этих дураков.

Я, как неграмотный прохожий

Ошибки делал на листе…

Но, может быть, на что-то тоже,

Сгодился, милый друг, тебе.

Я лишь скользил пером по листьям,

Я бормотал стихи не внять…

Запечатляясь в ваших лицах,

Я вел небрежную тетрадь.

Любил я или ненавидел

Растрачивал иль дорожил…

Кому помог, кого обидел,

Кого распял, кого простил.

Есть у меня тетрадь живая

С частицей русскую души…

Я в ней пишу не уставая!

Я в ней сгораю – потуши.

В тот день, когда спустилось счастье,

Но я его переплетя

Сказал: «нет-нет кругом одно ненастье»

И отвернулся уходя.

Тогда я помню как спросили,

Остановив меня плечом:

«А, что же вам – мой рыцарь сильный,

Мои страдания нипочем?»

Обледенели тотчас мысли

Язык, как будто бы свело

Вдруг в поцелуе я с ней слился

И стало на душе светло:

«И вправду – Вы моя богиня!

И как я Вас не разглядел?

Моя Вы юная княгиня!

А я, пред вами не удел.

Я странник в этом тленном мире,

А Вы, прелестное дитя.

Живу я в философской лире,

А Вы, как водиться любя»

01.2014

Той буйности ушедших дней

Порой сегодня не хватает,

Бывает, сядешь у камней

И долго юность вспоминаешь.

И даже хочется напиться

Тебе от ярости твоей.

И может быть, тебе приснится

Богиня тех прошедших дней,

Которая всегда ходила

По нашей длинной мостовой.

Вела себя она игриво,

Была приветлива с тобой.

И друг твой там решил остаться,

С тобой по жизни не идти,

Ну что ж, пришлось с ним распрощаться,

Оставив где-то позади.

И вот сижу, глаза краснеют,

И хочется туда опять,

С зарею солнце там пригреет,

В футбол я выйду поиграть.

И будет двор, как прежде, весел!

Народу будет уйма там…

В «копейку» Игорь вновь залезет

И дядя Миша – ветеран.

Эх, буйность моих дней прошедших,

Заварен в банке «чайный гриб».

Осталась в тех дворах советских,

Где был когда-то знаменит.

В этом воздухе туманном

Века лжи и века зла,

Замышляется обманом

Осквернение Христа.

В этом павшем государстве

Больше жить я не хочу…

Нет, в безбожном этом царстве

Нет мне места, я шепчу.

Уплываю с состраданием

Уплываю со – слезой…

Принимаю с покаянием,

Что теперь я здесь чужой.

В краю, где мое детство зрело,

Где с вишней сад был под окном,

По вечерам бабуля пела,

Сидя за кухонным столом.

Она тянула тихо песню

Про то, как жизнь играла с ней…

То загоняла ее в петлю,

А то дары дарила ей.

А я сидел, и тихо слушал,

И не хотел перебивать.

Сидел и свою кашу кушал.

Как много хочется отдать,

Чтобы вернуться в летний вечер,

Где у окна стоит буфет!

Там, где порядок безупречен

И мамы маленькой портрет.

Я в летний день проснулся рано,

В окошке луч со мной играл!

Из сада запах веял пряный…

И меня будто колдовал.

С кулак висит в саду малина.

И вишня уж давно черна.

Как пахнет поутру крапива!

Я надышался ей сполна!

В лугу туман лежит, как вата,

Скрывая речки берега…

И с луга тянет – точно, мятой!

И чуть колышется река.

Осталась улица бела,

Осталась мать твоя светла…

Но ты ушёл, бросая тень,

В свой завтрашний вчерашний день.

Она кричала: «Сын, постой,