Владимир Иванов - Былое. Стихи

Он лежал, обняв руками землю,
Ветер его волосы трепал.
Ну, прилег парнишка да и дремлет…
Нет, убит он пулей наповал.
Рядышком солдатская пилотка,
Автомат приткнулся у колен.
А на завтра фронтовая сводка:
«За прошедший день без перемен».

На Днепровском плацдарме стоит тишина.
Давим вшей, амуницию чиним.
Недалече маячит высотка одна —
Бугорок без названья и имени.
А под вечер, когда загорится закат,
Незаметный, осенний, неяркий,
Соберет батальон молодой наш комбат,
Грянет бой быстротечный, но жаркий.
Сидора за плечами, в руках пулемет,
По карманам гранаты-лимонки.
До высотки всего, может, метров пятьсот —
Но смертельной и яростной гонки.
А пока на плацдарме стоит тишина.
Кто кемарит, кто тянет махорку.
Недалече маячит высотка одна —
Так себе, безымянная горка.

Восемнадцати лет
в 43-м году Побывал я
в кромешном аду. У Чернигова
пеплом покрылась земля, Стали угля черней
над Десной тополя. И вовек не забыть мне,
как в том сентябре Одногодки мои
шли ко дну на Днепре: Перекошен от крика
мальчишеский рот, Всплеск воды…
а живые уходят вперед… А теперь вот,
спустя тридцать пять с лишним лет, Сын солдат
из Чернигова шлет мне привет. Так дорогой отцов
вновь идут сыновья Восемнадцати лет, как когда-то и я.

Сидим в окопе, курим на троих
Обычную на фронте козью ножку.
Вдруг грохот – и почти затих.
Опять шарахнуло. Видать, и впрямь бомбежка.

Но нет, не верится глазам:
Дождь припустил и молния сверкнула.
Октябрьская поздняя гроза
Нас ненадолго в мирный мир вернула.

На самой что ни есть передовой
Устроился наш пулемет станковый,
И я при нем – обычный рядовой,
Веселый, молодой, здоровый.
Веселый потому, что жив пока,
Еще не ранен, даже не контужен.
А по небу гуляют облака,
И, дай-то бог, сегодня будет ужин.
Но ужину, как видно, не бывать:
Опять обстрел, и снова рвутся мины.
А далеко в Москве стареющая мать
Все молится и молится за сына.

Ночью угнетает тишина.
Я приткнулся к своему «максиму».
Спать мне хочется невыносимо.
Будь ты трижды проклята, война!

Яркая немецкая ракета
Виснет над нейтральной полосой.
Страшно ночью на передовой.
Я борюсь со сном и жду рассвета.

Лазает немецкая разведка.
Рыщет, добывая «языка».
Слышен шорох – и моя рука
Сразу же ложится на гашетку.

Очередь – и пропадает страх!
Да и сна как будто не бывало.
Новая ракета засверкала.
Я начеку – до самого утра.

Перестань куковать, кукушка!
Все равно я не верю тебе.
На войне грохотавшие пушки
О моей куковали судьбе.

Долгой жизни они не сулили.
Пулеметчик – увы, не жилец.
Вот напарника рядом убили,
Да и мне предсказали конец.

Отгремели давно уже пушки.
Я живой, благодарен судьбе.
Перестань куковать, кукушка!
Все равно я не верю тебе.

Плацдарм Днепровский, позади река.
Передний край, и впереди лишь фрицы.
Вздремнул в окопе я, и тишина мне снится.
А ведь и вправду тишина пока.

А завтра с раннего утра
Уж не до сна, какие сновиденья.
Гвардейский полк наш переходит в наступленье
Под грохот пушек и солдатское «ура».

Полк пополнить за Днепр отвели на два дня.
За неделю боёв нас осталось немного:
Кто убит, а кто ранен, но пуля меня
Миновала пока что ещё, слава богу.
Ближний тыл. И как будто война – не война.
Дрыхнешь вволю, от пуза солдатской баланды.
Ни стрельбы, ни бомбёжки тебе. Тишина.
«Всем построиться!» – вдруг получили команду.
Привели двух солдат, без ремней, без погон,
Белоснежным бинтом перевязаны руки.
«Самострел!» – по рядам прокатилось, как стон.
И сосед мой сквозь зубы: «Трусливые суки!»
Что же чувствовал я? Жалость, боль или страх?
Автоматные выстрелы воздух прошили.
Ничего – ни звезды, ни доски, ни креста —
Никогда не видать безымянной могиле.
И как только треск выстрелов страшных умолк,
Прозвучала привычно команда: «Направо!
Шагом марш!» И пошёл наш истерзанный полк
Вновь к Днепру, на знакомую нам переправу.

В пески и в болота,
В окопы, в траншеи
Зарылась пехота
По самую шею.
Атаки, налёты,
Обстрелы, бомбёжки —
Воюет пехота,
Да худо с кормёжкой,
Нет водки во фляжке,
Махорки в кисете.
Пехоте-бедняжке
Как выжить на свете?
Нет продыха ночью,
А спать так охота!
Познал я воочию,
Что значит пехота,
На малом кусочке земли
На Днепре
В году 43-м,
В лихом октябре.

Здесь ветер жгуч
и песок зыбуч.
Мы пришли сюда, чтобы немца бить.
«Ой, Днепро, Днепро,
ты широк, могуч».
Как же нам тебя переплыть?
Каждый плыл как мог,
сердце сжав в комок,
Под смертельным огнем врага.
Правый берег высок, правый берег далек
и дорога к нему долга.
Вот на берег крутой
отряд штурмовой
ступил за солдатом солдат,
и закипел рукопашный бой,
где боги штык и приклад.
Нам сказал комбат:
«Ходу нет назад.
Нас на том берегу не ждут.
И пока не придет пополненье в отряд,
будем насмерть стоять тут».
И за боем бой – где чужой, где свой?
Все смешалось в пылу борьбы.
Мой товарищ убит,
ну а я живой —
Никому не уйти от судьбы.
Здесь и ветер жгуч
и песок зыбуч.
Здесь друзья мои полегли.
«Ой, Днепро, Днепро,
ты широк, могуч!
Над тобой летят журавли».

Понять хочу, каким был на войне?
Судьбе покорным? Храбрым? Трусоватым?
Я разным был, так думается мне.
Когда каким – обычным был солдатом.

Я попривык к бомбежкам и разрывам мин
И всякий раз не кланялся снарядам.
Испытывал я страх, когда в ночи один
И нет товарищей со мною рядом.

Страшна была мне смерть таких же, как и я,
Курсантов из Москвы, из Тулы и Рязани.
Они всегда со мной, их позабыть нельзя,
Простых ребят с усталыми глазами.

Медалью «За отвагу» награжден.
За что, и сам не знаю толком.
Я просто воевал, мерз, мокнул под дождем
И фронт считал своим гражданским долгом.