Юрий Павлов - Я, сука, русский. Лирика

От повседневной суеты,
Спасает ночь и сон глубокий;
Но и во сне приходишь ты,
Мучитель тайный и жестокий.

Вот, ты стоишь передо мной,
И нежно гладишь мои плечи;
Я прикоснусь к руке щекой;
И – миг блаженства бесконечен.

Из сердца тянутся ко мне,
Незримые, но осязаемые нити,
В его безмерной глубине,
Твоя любовь – моей обитель.

Я вся в тебе растворена,
Твоя любовь, как яд опасна,
Коварный демон, сатана;
Не устоять перед соблазном.

И пусть душа в огне сгорит,
За клятву писаную кровью,
Но жажду в сердце утолит,
Напиток с дьявольской любовью.

Запах погасших костров,
Дым над водой плывущий;
Горечь забытых снов,
Голос в ночи зовущий.

Боль безответной любви,
Мука, а сердце тает.
Сводят с ума соловьи,
В согре. Уже светает.

А по над лугом туман,
Рваными клочьями плыл.
Знал я: любовь – обман,
И, всё равно любил.

Так создан Богом человек
Он без любви прожить не может,
Но в наш жестокий и кровавый век
Любовью, сердце не тревожит.

Любовь не ищет своего,
Ей не нужны парча и злато,
И любит только одного;
С ним от рассвета до заката.

Любовь не станет голосить,
Рыдать, заламывая руки,
И только небо отразит
Её нечеловечьи муки.

Любовь всё стерпит, всё простит;
Не затаит обиды, зла,
Как вспышка молнии слепит,
И выгорает вся, дотла.

И всяк, пришедший в этот мир,
Любовью может быть спасён,
Но среди многих лишь один,
Любовью будет окрылён.

Ты вольная птица, лети куда хочешь;
Ты гордая птица, неволи не хочешь;
Ты думала, клетку тебе я готовил,
В руках моих билась, изранив до крови.
А я лишь душою к тебе прикоснулся;
Я крылья не тронул, лети…
Я проснулся

…и с чистого листа, я всё начну сначала;
И будет всё не так, и повторится вновь,
Звенящая струна ещё не отзвучала,
Но сердце не томит последняя любовь…

Последняя любовь так много обещала,
Она меня влекла в немыслимую даль,
Но я в любовь играл, мне всё казалось мало,
И вот на лик прекрасный наброшена вуаль.
Последняя любовь, опять на сердце рана,
Хоть кровь и запеклась, напомнит эту боль…

…и с чистого листа, я всё начну сначала,
И будет всё не так, и повторится вновь,
Звенящая струна давно уж отзвучала,
А сердце всё томит последняя любовь…

За что меня благодарить?
За то, что с нами не случилось?
Хотел печаль свою излить,
Но сердце плакать разучилось.

За что меня благодаришь?
За то, что ты недолюбила?
За что, спасибо, говоришь?
Ты душу ревностью сгубила.

За что меня благодарить?
За то, что я любить не смея,
Хотел тебя приворожить,
Да только лгать я не умею.

За что меня благодаришь?
За то, что я душой стремился
К твоей душе. Но ты молчишь,
А я прощать не научился.

За что меня благодарить?
За то, что я в тебя влюбился,
Но из источника любви
Живой воды я не напился.

Мне всё труднее отвечать,
На твои письма, ты всё строже.
Не стану я тебя держать,
Но как же больно; боже, боже.

Опять – Прощай! – В который раз,
Ты всё уходишь и уходишь,
Не видя слёз, застывших глаз,
Любовь мою с собой уводишь.

Моя печаль, моя тоска;
Твои обиды и тревоги,
На краткий миг, через века,
Пересеклись наши дороги…

Я всё про секс, а ты – Люблю!
– Люблю тебя, мой милый, милый!
Тебе про страсть я говорю,
А ты – Глаза твои, красивые!

Я свою похоть изливал;
В твою измученную душу.
Мне всё прощала, а я лгал;
Молилась ты, но я не слушал.

Ты умоляла – Отпусти!
– Сама не в силах оторваться
Сквозь слёзы тихое – Прости!
Должно бы сердце разорваться.

Но сердце ровно било в грудь,
Толкало кровь, не сбившись с ритма.
В твоих глазах плескалась грусть,
Не слышал я твоей молитвы.

Теперь осталась только память,
О тех былых, прошедших днях;
И не убавить, не прибавить,
К тому, что скоро станет прах.

Теперь остались только грёзы,
О той, несбывшейся любви,
И обагрились кровью слёзы;
В душе моей – слова твои.

Теперь остались только раны,
Рубцами сердце, изорвав;
И просочился след кровавый,
Сквозь сердце, душу пропитав.

Вновь отзвонят колокола,
За упокой любви небрежно;
И звон печальный, как хвала,
Душе загубленной и грешной.

Она письмо мне написала,
И в нём немного было слов:
Из Блока несколько стихов…
Ну что ж – и этого немало.

И я ответил бы стихами,
И спел бы песню о любви.
Любви, которая, как клятва
Меж закадычными друзьями,
Сердца скрепляет на крови.

Я всё такой же, объяснимый;
Немного странный и ранимый
От слов твоих, порой до слёз,
Всё жду, когда же образ милый,
Прекрасный и неповторимый,
Войдёт в обитель моих грёз.

И называла лягушонком.
И говорила: Сладкий мой!
И обращалась, как с ребёнком.

А я всё злился, что она,
Во мне не видела мужчины,
И всё стремился отыскать,
Тому, какие-то причины.

Она со смехом отвечала,
Что я не в тонусе опять…
И что не секс, любви начало,
И выразительно молчала,
С улыбкой глядя на кровать.

Опять провинился в чём-то?
Опять называешь гадким!
Довольно уже, девчонка,
Вчера ещё был я сладким.

Такой же я, как и все мы,
Не лучше, но и не хуже;
Ну может, немного скверный,
Похабный ещё к тому же.

Но я не монах из скита,
И рук за спиной не прячу.
Душа у меня открыта,
Ударишь, я не заплачу

Щеки подставлять не стану,
Но зла не держу за душою,
И только на сердце рану,
Рубахой уже не скрою.

Она любила горький шоколад,
Но не любила целоваться в губы;
От смуглой кожи терпкий аромат,
И белоснежные, в улыбке, зубы.