Екатерина Тавлинкина - На древнем о вечном. Книга сказок и заклинаний

Фотограф Виктория Сергеевна Лунёва

© Екатерина Евгеньевна Тавлинкина, 2020

© Виктория Сергеевна Лунёва, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4498-2203-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Устав, ты отыщешь мой тихий чертог,

И, робость забыв, переступишь порог;

Спросив позволенья, вздохнув тяжело,

На простыни тонкие склонишь чело.

Я ж, прочь прогоняя усталость твою,

Присев к изголовью, тебе запою

И в ночь до утра, чтобы было теплей,

Укрою негромкою песней моей.

На утро ж тебя снаряжу, угощу,

И дальше тропою твоей отпущу.

В дорогу напейся студеной воды,

Скажи, что не станешь касаться беды;

Прости мне постыдную скупость мою:

Ни златом, ни с е ребром не одарю,

Не дам и жемчужин, холодных, как лёд, —

Лишь песню с тобой отпущу я в полёт.

Хоть будет дорога длинна, нелегка,

Твоя не ослабнет средь битвы рука,

При всякой кручине, в печали любой

Пускай моя песня летит над тобой.

Пусть станут светлее с ней солнца лучи,

Пусть тени отступят в тревожной ночи,

Пусть сгинут химеры, что злы и страшны:

Пусть белыми будут спокойные сны.

И только при свете родного окна

В огне очага пусть растает она.

В этом мире – пустой декорации —

В ожиданьи спектакля всё замерло:

Как в бреду, пред глазами двоятся и

Небеса, и высотные здания:

Будто высь заперта в небосклон,

Нарисованный чьей-то рукою,

И светила идут посолон,

Соблюдая законы покоя.

Но всё громче мелодия сфер – я

Уже слышу настройку оркестра.

И, чьему-то послушно примеру,

Занимаю законное место.

Жду рычанья я! Кожистых крыл,

Что взорвут мир картонных светёлок!

…Уже третий – вскричал и застыл.

Выход твой.

Поднимается п о лог.

Ты пахнешь опавшей осенней листвой,

которую жгут в костре.

Ты пахнешь, как ладан; как волчий вой,

что с детства пугает во сне.

Ты пахнешь, как старый уютный кров,

оставленный вдруг на разбой;

как пламя драконье и рокот штормов

немыслимый запах твой.

Как яблоня, плодоносившая всласть,

что нынче на плод скудна;

ты пахнешь, как ярость, любовь и страсть,

которые выпил до дна;

как розы увядшие на окне —

безумная сладость и тлен…

Как воина пленного мстительный гнев,

поднявшегося с колен.

Ты пахнешь дыханьем, сорвавшимся с уст

на ветер, свободой пьян,

и кровью, что дивно горька на вкус,

сочась из болезненных ран;

душой, что не в силах покой хранить;

луной, что покамест светла.

Ты пахнешь безумным желанием жить,

пылать и сгорать дотла.

Сколько глаз – всё дороги разбитые,

Наперстянкой увитые,

Да урочища, богом забытые

Впереди.

Но что камень, чугун и железо мне?

Коль внутри меня – лезвие,

И ведёт оно вдаль по-над бездною

До тебя —

То перо твоё тонкое, острое,

Как кинжалы заморские,

Что забили сестрицы меж досками

В оберег…

Только что оберег? От любви моей

Через сто морей,

Запертых на глухие замки дверей

Не спасёт

Тех, кто с чёртом в ночи хороводили,

Кто заклятьем неволили,

Моё ясное солнце схор о нили

До темна.

Но в душе ты жжёшь лавой плавильною,

Обратив меня в сильную,

Будто певчими травами синими

Защитив;

Откажусь от всего человечьего,

Откуплюсь – ради вечного;

…Только юного сердца беспечного

Будет жаль.

Скоро, жди: под бесовскими сказками,

За шутейскими масками

Загорит настоящими красками

Милый взор.

А не примут назад без приданного

Нас из города дальнего,

Ты огнём надо мной, окаянною,

Воспари.

От страха любви и от страха потерь,

Сомнений, плотней, чем мгла;

Печалей, что мучают даже во сне, —

Когда бы позволил ты это мне,

Тебя бы я сберегла.

От гнева, уныния и от вранья,

От горя и от ума,

Обид, что терзают свирепей зверья,

От боли и слабости ныне я

Себя берегу сама.

Сильней ты, чем думаешь, или слабей,

Своим ли путём идёшь,

И веришь ли воле ты или судьбе,

Но, как бы ни лгал самому себе,

Ты сам меня бережёшь.

Скоро вновь

мрак преклонит пред Вами колени,

Явит кроткий свой лик…

Ныне просто зайти за черту, где беснуются тени

И остаться средь них —

Может быть,

вскружит голову тёмным восторгом,

Что пьянее вина;

Не пускайте к душе то, что д о лжно держать за порогом —

Ночь безмерно темна.

В этот раз

Вам так просто не ведать сомнений,

Чтоб направиться вниз —

Приглашают пройти Вас на дно коридором затмений,

Даже звёзды сошлись!

Верь иль нет,

если мрак так навязчиво манит,

Ни к чему ворожба;

С удовольствием в танце кружиться с тенями у Грани —

Это Ваша судьба.

Я молчу,

заговоры держа наготове,

Жажде слов вопреки:

Ведь у тех, в ком не сыщешь родства по обету иль крови,

Редко просят руки…

Но сейчас,

протокол соблюдая смиренно,

Опуская глаза,

Я осмелюсь просить: как бы тьма ни была вдохновенна,

Возвращайся назад.

Холодно, холодно…

Где мой кусочек света,

Тёплый и трепетный?

Видно, затерян он

В ритме другого города,

Давнего лета.

…Или город был этот?

Который из двух – родной?

Я привыкла встречать рассветы

На вокзалах столиц, и,

Вливаясь в толпу уверенно,

Взглядом жадно впиваться в лица —

Может, встречу тебя случайно?

Или, может, ты где-то здесь, за моей спиной,

Узнаёшь, проходя, но, узнав, не окликнешь… Слушай,

Я хочу, чтоб меня встречали.

Это было б не сложно —

Порой

В городах мы гостим одновременно.

Но момент был утерян мной —

душит

Понимание: ах, как зря я

Быть когда-то собой перестала!

Не играла.

Не писала.

И сейчас, год за годом теряя,

Смотрю в преломлении света

С высоты своего идеального

Пьедестала.

Как же холодно, холодно…

Где ты?

Шелестом листьев и треском огня

в свежей тиши лесной;

Эхом холмов и сияньем твоей звезды,

Звоном пентаклей и бубнов игрой,

Свистом мечей, плеском в кубке воды —

Даже пускай ты не слышишь меня,

Я говорю с тобой.

Всё равно говорю с тобой.

Шумом прибоя в ночной тишине

перед зарёй златой,

Грома раскатом и мудростью древних книг,