Илья Ицков - Акварелевый Храм (поэтическая тетрадь)

Могу подсказать тебе осень
И запретить зиму.
Посыпались росы-розы
С колючками, невыносимо…

Могу тебе крикнуть «не надо»,
Но разве имею право?
Мгновение дышит на ладан
Тем вечером в винной оправе,
И ты маленькой точкой
Пригрезишься снова и снова.
Звони мне, пожалуйста, срочно,
Обмолвись хотя бы словом!
Я подскажу тебе остров
И бурю смогу запретить,
На брудершафт звезды
И жить, жить, жить.

Солнечно бывает недолго,
Для начала всего три дня.
Потом летящие по небу голуби
И бег вздыбленного коня.
Как быстро прощается с тобой время
И выныривает под мостом.
Это как в неоконченной поэме —
Финал на потом.

А завтра солнечно будет,
Так повелось в судьбе.
Прибудут другие люди,
Напомнят мне о тебе.

И так захочется чуда
И солнечных облаков,
И телеграммы: «Я буду
До рождения стихов».

История немного без тебя.
Тягучий поезд бег свой продолжает,
Колеса монотонно повторяют
Забытую мелодию дождя.

В окошке свет.
И все совсем не так:
И разговор, и шепот на задворках,
И ты вдали, и голос твой негромкий,
И след твоей тревоги на губах.

Пребудет утро, нас застав на миг,
Развеет миф вчера на миф сегодня.
Повелевая правилом господним,
Придумает надежду на двоих.

Давай разделим Питер – город-стих:
Казанский, Мойку
И большой Исакий,
Твой тихий ямб,
Мой грешный амфибрахий
И голоса знакомых и родных.

А день к исходу.
Полная луна.
И кони на Фонтанке замирают.
Истории вполне себе хватает:
Лишиться сна иль не лишиться сна.
Проснувшись, не будить, увы, других.
Давай разделим Питер на двоих?

В том колодце,
Где мало воды,
Отражение выпью до дна.
Мир замерзнет до самой весны,
До однажды забытого сна.

И проснуться как будто хочу,
Обжигаясь водой ледяной,
И в тот самый колодец лечу,
И твое отраженье – со мной.

В Иоанно-Богословском монастыре меня встретил старик в рясе.
Посмотрел и дал в руки молитву Святому и Животворящему Кресту.
Выбрал меня из группы людей и разговаривал долго.
Все разошлись. Мы двинулись к мощам, долго молились:
«О, Кресте Всечестный! Осенением твоим меня вразуми».
В Иоанно-Богословском, что недалеко от Рязани, мне казалось, что я чему-то научился, чему-то важному, главному, не мирскому.
Далече эти дни, близко слова молитвы «О дивный чудодейственною силой четвероконечный и трисоставный Крест Христов».
Старик не мог благословить, он просто молился в этом монастыре.

Тихая гавань. Утро. Море.
Волна у твоих ног.
Отмотаем пленку на повторе,
Твой собеседник продрог.

Ты сбросила платье,
Стала красивей,
Теплей от недолгого сна.
Еще назад все с тобой прокрутили,
Еще на задворках зима,
Еще акварелью не пахнет вовсе
И просто, просто слова.
Еще не приехал утренний поезд,
Еще не кружит голова.

Еще каникулы Римские где-то,
И высится Спас на крови,
На полустанке – шальное лето,
Лето нашей любви.

Любить тебя за то, что ты живешь.
С тобою думать, вдалеке тревожась.
Бояться, что июльский теплый дождь
Про нас забыть однажды просто сможет.

Столько пещере лет,
Только в пещере хлеб.
Облако на просвет,
Дождь и колючий снег.
Вечен времени бег, где тишина на всех.

Потрясение гор,
Отражение гор,
Освещение гор…
И не стал я ни лучше,
Ни хуже с тех пор.

Каждый раз я взбираюсь по этой тревожной тропе.
Каждый раз возвращаюсь к исподней судьбе,
Где так властны повторы, движению дней вопреки,
Где отчаянно горы рождают стихи,
Где на каждой вершине, увы, продолжается спор.
Потрясение гор, отражение гор, продолжение гор…

Чередую руки – муки,
Чередую и терплю.
Оглушительные звуки,
И люблю, люблю, люблю.

Чередую страны – раны,
Звезды – города ловлю,
Быль, негромкие обманы,
И люблю, люблю, люблю.

Чередую ночь и утро,
Сны и явь не отделю.
Покаянные минуты,
И люблю, люблю, люблю.

Арно – как флорентийская река,
Вот-вот он поведет нас по теченью.
И музыка, и грусть, и облака
Не в такт опережают настроенье.
Движенье нот на миг остановив,
Арно еще колдует у рояля,
И столько новых лиц в огромном зале
Бормочут незатейливый мотив.
Течения негромкая судьба,
Ее лишь только музыка подхватит.

Маэстро, загляни на огонек.
Разбрось пасьянс. Встряхни немые ноты.
Коньячный дым и судеб повороты,
И музыки нечаянный восторг.

Маэстро! Оглянись над суетой.
Так долги ожидания минуты!
Вот занавес откроется, как будто
Закрывшись перед барышней-судьбой.

И хлопотны мгновенья, и слова
От исповеди искренней, усталой,
Из ночи в утро проскользну едва,
Чтоб снова Ваша музыка звучала.