Array Антология - Соборище 2. Авангард и андеграунд новой литературы

Я боюсь, что кумиры приподняты.
Я боюсь, что за смертью – стена.
Я боюсь оказаться непонятой
И что правда – одна.

Я боюсь, что не хватит идей,
Чтоб закончить неначатый круг.
Я боюсь нерожденных детей
И от детства родивших подруг.

Я боюсь, что сбывается все.
Даже то, о чем страшно просить.
Я боюсь, что устану просить
И желание меня не спасет.

Я боюсь, что когда я смирюсь
С тем, что нет здесь другого пути,
И тебя вдруг возблагодарю,
Ты посмотришь мне прямо в глаза
И ты скажешь: «Прости…»

Эти редкие встречи – как тонкое пламя свечи:
Вот оно, очевидно, как то, что есть Бог.
Он лепил нас с душой и старался нас не разлучить.
Но потом передумал. И стало по Слову его.

Я тебе говорю все, как есть, не меняя слова.
Не лукавя, не брезгуя самой нелепой из правд.
Что случилось с тобой? Разучился меня узнавать?
Или просто привык к тому, что ты каждый раз – прав?

Я не знаю, когда это было. Я – странник. Я – гость.
Я пришла так давно, что не в силах постигнуть, зачем.
Но я помню, что там, где потом становилось темно,
Я не раз и не два на твоем засыпала плече.

Ты говоришь, что тайна Мирозданья —
Крыло огромной бабочки, а мы —
Крупицы перламутра. Наше пламя —
Искра в руках у девочки-зимы.

А я смеюсь: какое ж это счастье —
Быть искрой от вселенской красоты.
Ты говоришь, что бабочка прекрасна,
А я – что не прекраснее, чем ты.

И смотрит Бог, как наступает вечер.
И просит Бог, чтоб были все людьми,
А я прошу его, чтоб эта вечность
Была б у нас еще хотя бы миг.

Волшебный миг симфоний наших тел,
Где бабочки порхают в темноте.

Мир сегодня, как женщина, молча идет к алтарю.
Технотронное варево ест нашу печень и вечность.
Дорогой человек, да ты болен совсем, я смотрю.
И помочь мне тебе в этом горе решительно нечем.

Если прежде мы все выбирали какой-то исход,
Между злом и добром разрываясь, как чуткий любовник,
То у нас была правда, мотивы и следующий ход.
Посмотри, кем ты стал. Что ты любишь? И – где твои корни?

Что ты знаешь о людях – истории из Сети?
К ней ты прочно прилип всей душой, как случайная муха.
Ты бы мог быть Граалем и Господу душу нести,
Не боясь расплескать от чужого падения духом.

Только ты почему-то забыл, для чего был рожден.
Ты бы мог быть царем, но ты к стулу прирос, словно к трону.
Извини, мой любимый, тебя миновала корона.
Жаль, что ты не вставал, а уже навсегда изможден.

Что тебя занимает? Чужие походы и страсти,
И чужие постели, и судьбы невинных детей?
Ты бы мог рассказать этим детям, что есть только счастье,
Но ты пишешь о том, что мы все рождены в темноте.

Здравствуй, Сердце мое. Я вернулся. Как ночь нежна!
И Пустыня под ней раскинулась девой томной.
Мы еще не спим. Я лежу у Нее в ладонях
И ищу средь звезд знакомые имена.

Говорят, когда мир рождался, я падал вниз
И песок вокруг собирался в цветов бутоны.
Там, где я упал, меня ждал остроухий лис.
Он шепнул: «Мой, принц, ты теперь далеко от дома…»

Я был нем и гол и не знал, что ему сказать.
Пустота звала и лишала меня вопросов.
– Не грусти, мой принц, – лис поднял на меня глаза,
А затем привстал и лизнул меня в кончик носа.

Много зим прошло. Я все реже смотрел наверх.
Я пошил пиджак, изучил язык, обзавелся Делом,
Преуспел, описал все в книге… В седьмой главе
Я забросил бизнес и вышел затем из тела.

Я пришел в мой сад, наступая на шелк песка.
Говорят, здесь когда-то были живые розы…
Сколько было мне до того, как прошли века?
До того, как я начал верить и стал серьезным?

Знаешь, Сердце мое, здесь такие порой цвета!
Я хотел бы, чтоб ты увидела это небо!
Я хотел бы, чтоб ты узнала, что жизнь проста,
Если в ней замечаешь больше, чем боль и небыль.

Мы живем, как боги – вдали от страстей и бед,
Поливаем камни в надежде увидеть корни.
Только лис уверен, что розы цветут – в тебе
И готов поспорить, что ты ничего не помнишь.

И когда я швыряю лейку, крича, что ждет
Невозможного лишь блаженный (какая проза!),
Лис твердит: «Мой принц, увидишь – Она придет!»
А потом на его глазах выступают слезы.

Здравствуй, жизнь моя! Я не умер, но я – в раю.
Здесь у каждого дирижабль стоит на крыше.
Здесь такое море, что кажется – в нем поют
Даже те, кто звуков вообще никогда не слышал.

Далеко-далеко от берега песнь слышна.
Корабли парят, как бабочки над волнами.
А на крыльях алым вышиты имена.
Если долго смотреть, то кажется – вспыхнет пламя.

Здесь писатели ищут Слово и пьют вино.
И куда ни глянь – их герои сидят под тентом.
Хемингуэй уехал отсюда давным-давно.
А старик остался – приходит на пирс с рассветом.

Я спросил старика однажды: «Отец, скажи,
Что тебе ловить? Ты бессмертен. Не пьешь, не плачешь…»
А старик ответил: «Сынок, я ловил всю жизнь.
Но конец один был. Теперь я ловлю удачу».

Знаешь, жизнь моя, по ночам здесь в морской воде
Бог купает звезды, высыпая их из подола.
Как бы я хотел показать это все тебе!
Эти волны, закаты, праздники и атоллы!

Говорят, здешних женщин слезы на вкус, как сок
Винограда спелого. Люди не знают жажды
В этом краю. А зимой здесь лежит песок.
И над каждым домом реет свой змей бумажный.

По утрам здесь целуют в губы, как в первый раз:
Не предвидя бед, не ломая рук и не зная горя.
Здесь друг друга любят и не закрывают глаз,
А затем выпивают мед и уходят в море.

Здравствуй, милая. Впереди у меня маршрут
Долгий и крутой, словно поиск Бога.
Я не помню, где я уснул, но проснулся – тут.
То ли век проспал, то ли выпил корыто грога.

Мой камзол в пыли, словно мир про меня забыл.
И деревья вокруг будто выросли вверх корнями.
Если в прошлой жизни я кого-то вообще любил,
То, похоже, однажды его у меня отняли.

Солнце жжет виски, а в сиянии его лучей
Вижу улицу, по которой пройти не в силах.
Сколько тут людей! И огней в их глазах не счесть!
На запястьях звенят браслеты. Как здесь красиво!