Юлия Шерман - Осколки

Странный свет горел в окне
Дома у дороги.
Засыпали в тишине
Все дневные боги.

Гасло солнце за бугром,
Желтое светило.
В темноте забытый дом
Кажется могилой.

Я шепнул тебе: «Пора»
Крепко взяв за руку.
У потухшего костра
Нет гитары звука.

Мы вошли в пустынный стан,
Где звезда гуляла,
И на час, который дан,
Золотом сияла.

Я велел тебе: «Не трожь
Странного сиянья»,
По груди катилась дрожь
Томного молчанья.

Но коснулась ты на миг —
И искрой сгорела.
К пеплу хмурый я поник,
Как душа без тела.

Туман и рассвет среди чистого неба,
Осколки лазури струятся в росе,
В том дивном краю, где я был или не был,
Природа чиста в первозданной красе.

Там нежные ветры гуляют по полю,
Ложатся в долине волной колоски, —
Искать среди них бесконечную волю
Щемящей душе от любви и тоски.

Уйти бы с тобою под мощные своды
Веками растущих у неба лесов,
Где цвета зари растекаются воды,
И слышится шепот лишь двух голосов.

Где вечность застыла во тьме предрассветной,
Осколки сердец обретают покой.
Мне стать бы мечтою твоею заветной,
Но всякий расскажет, что я не герой.

Туман и рассвет среди темного неба,
Холодные капли бегут невпопад,
Пустынны леса, где я был или не был,
И в старых полях – только ливень и град.

Хочу пойти рано из дома,
Туда, где играет гроза,
И сладкая летом истома
Спускается словно лоза.

Хочу оказаться в долине
И долго шагать по траве,
По пыльной дороге из глины,
По жухлой осенней листве.

Хочу подниматься на гору
И быстро бежать как ручей,
Невидимый дальнему взору,
Свободный, последний, ничей.

Хочу засыпать под звездою,
Не помнить ни боли, ни бед,
И петь только вместе с рекою,
Огнем зажигая рассвет.

Хочу твои нежные руки,
Небесного цвета глаза,
И сердца неровные звуки,
Как в поле трепещет гроза.

Хочу, чтоб меня ты любила,
Как солнце сжигает туман,
Как ветер бросается с силой
По знойным, взошедшим лугам.

Хочу быть легендой и мифом,
Чтоб верила ты до конца:
Корабль наткнулся на рифы,
Но выжили наши сердца.

Мы станем порывами ветра,
Что будут бежать по волнам,
Пока не закончится лето,
И нас поглотит океан.

Тьма. Ночь. Пустота.
Ужас. Сумрак. Снег.
Я вышел из дома один
На век.

Грохот. Вой. Гудок.
Лязг. Страх. Тишина.
И тени скользят по стене.
Луна.

Цепь. Вздох. Темнота.
Загадочный культ.
На вилле у края Земли.
Бохульт.

Шум. Гул. Глубина.
Колодец. Тень. Лед.
Упали в глуши фонари.
Умрет

Свет. Смерть. Тусклый дым.
Северный волк. Стой!
Мне нужно найти в тишине
Покой.

Я встал на рассвете,
И огненный круг поднимался во мгле.
Забыв о завете,
Я думал о том, как вернуться к тебе.

Лучи обжигали
Усталые тени в холмах на ветру,
Туманные дали
И сумрачный лес, где цветок я сорву.

Светило горело,
Лишая надежды напиться сполна,
И почва истлела,
Под жарким огнем стала пеплом волна.

Сгорели побеги,
И высох в ложбине заветный ручей.
Я еду в телеге,
Под солнцем не помня коротких ночей.

Застряли колеса
В песчаной дороге, на зыбком пути,
У старого плеса
Я вижу тебя, и ты хочешь уйти.

Ветра замолчали.
Хребет корабля среди пыльных равнин.
На многие дали
У дна океана стою я один.

Придешь на закате,
Блеснув над пустыней, как метеорит,
И в лунной сонате
Палящее Солнце печально сгорит.

Мотылек порхал по степи
И вскинул крылышки хмуро:
Отчего в миру мотыльки
Не носят стрелы Амура?

Почему они так серы,
Летают вечно понуро?
Зачем на Земле мотыльки,
Если они не Амуры?

И хотел дарить всем любовь
Тот малыш, странный по думам:
Вот бы стать мотыльку на миг
Добрым веселым Амуром.

Размышлял о прежнем он вновь
И замер листиком бурым:
Человек по росту велик,
Но быть не хочет Амуром.

Мотылек кружил по степи,
И день стоял вокруг хмурый.
Выходит, не просто – дарить
Любовь, подобно Амуру.

Медленно в закате потухали искры,
Солнце заходило красным угольком.
Дни бежали к лету, коротки и быстры.
Полная луна брела себе тайком.

И в могучем блеске замирало небо,
Озеро белело у подножья гор.
Засыпали земли под рукою Геба,
Сириус лучами заливал простор.

Покажи дорогу, что вела обратно,
К тем пейзажам мира у пустых дубрав,
Где огонь любви жег невероятно
Мой осколок сердца, беспокойный нрав.

Медленно струится в серебре червленом,
Как туман над дымкой, лунная вода.
Звуки долетают приглушенным стоном,
Ночь вздыхает тихо, и горит звезда.

Я набрал в ладони свет луны беспечно,
С серебром, блестевшим в озере меж скал,
Чтобы быть с тобою навсегда и вечно.
И испивши влаги, замертво упал.

Я никогда не писал как Хименес,
Но мне хотелось покой обрести,
Что в его строках таится повсюду
И обретает бессмертья пути.

Гладкие мысли в красивой обертке,
Светлые образы давней мечты
Мне не рисует мое вдохновенье
Рядом с изящной чертой пустоты.

Я не художник, увидевший утро
В темной пучине ночной тишины.
Будут холодные краски разлиты
Между дождей и застрявшей Луны.

Я никогда не пишу лучше Лорки,
Сердцем достигнув цыганской струны,
И говоря об осенней печали,
Мне не воспеть лучезарность весны.

Я не поэт, но влюбленный в рассветы,
В серую дымку усталой зари,
Шепчутся строки и рвутся наружу,
Томный огонь разжигая внутри.

Тихо в листве среди темных деревьев
Слышатся всплески холодной воды.
Я приходил твою песню послушать,
Что ворожила пустые сады.

Ровная гладь беспокойной пучины
Словно чернила таится во тьме.
Желтые листья слетают беззвучно
И устилают дорогу ладье.