Николай Чернов - Птицы Леонардо

Жажду утолю Тобой.
Сердце отогрею.
Назову Тебя Судьбой.
И Тебе поверю.

Пот и слезы и кровь —
все житейская проза.
Человек,
если думать
об этом
серьезно,
так невинен во зле
и в любви одинок…
Он пройдет до конца
сто ненужных дорог
и вернется к началу,
теряя следы…

(Жизнь всегда хороша
лишь до первой беды).

Но ночами мне часто
нечаянно снится,
что однажды я стану
евангельской птицей,
чтобы мирно летать
между небом и твердью…

пролетая над Жизнью,
пролетая над Смертью.

Глаголы против шерсти гладя,
Ты говоришь о пустяках:
О мимолетном листопаде,
О нескончаемых дождях.

И не имея в сердце веры,
Больших сторонишься вещей,
но как столикие химеры
они живут в душе твоей.

…А в небесах пасутся овцы.
И ветер, пасынок высот,
Проворно медные червонцы
Ворует с вязов у ворот.

И по тебе чернильной ночью
Скупое время чертит стих,
И звезды словно многоточья,
В глазах проносятся твоих.

В этом замке не для дожей,
А скорее – для дождей,
Я хочу услышать, боже,
Голоса моих друзей.

Чтобы в радости забыться
Среди дружеских сердец
Окропи святой водицей
Мой пустующий дворец!

Но молчат сырые стены.
С потолка бежит вода.
Да немые гобелены
Косо смотрят иногда.

На душе темно и сиро.
Стынет ужин на плите.
И глядит на звезды мира
Сэр в дырявом решете.

Сумерки тихо бродили по дому,
в эти минуты совсем по-другому

видится все обнаженным глазам:
сумрачный мир превращается в храм,

в дом первозданный, в обитель богов,
в ясли детей и в страну дураков.

Навести меня, Ангел Господень,
И яви ослепительный свет!
Покажи мне мучительный полдень
Где на солнце и пятнышка нет.

Посреди вековечной печали
Разгони суесловия дым,
Чтобы мир, как у Слова в начале,
Был от чистого сердца любим.

Если Господу чем неугоден —
Пропаду в нелюдимую ночь.
Навести меня, Ангел Господень,
Даже если не в силах помочь.

Принеси благодатные вести,
Что тебе небеса, высота?!
Мы с тобою помаемся вместе
На земле – по заветам Христа.

Холодает. Не иначе
осень. И с ее подачи
в сердце тот же холодок.
Стаю лодок бережок
бережет как бы наследство
живописного соседства.

2

Осень – миру. Мир – живущим!
Всем кто теплится не в гуще
мировой, а просто так —
то философ, то простак,
не от мира кто родился
или с ним не примирился.

3

Впрочем, осень. И – прекрасно!
Значит, жили не напрасно
в лето жаркое в краях,
где не хаживал Аякс;
только братья Диоскуры
там водили шуры-муры.

4

В эту осень, осень эту
я иду бродить по свету:
манускрипты желтых листьев
чуть извилисто как истин
обтекаемая голь
вдаль летят дороги вдоль.

5

Застучат дожди косые
по оставленной России.
Ухожу я в край иной
за мигающей звездой…
чтобы видеть в свете этом,
где-нибудь под Назаретом,

как любуясь далью звезд
улыбается Христос!

На месте камень обрастает мхом,
а местный пруд безжизненно мельчает.
Но человек, поскольку счастья чает,
всегда душой куда-нибудь влеком.

Восславим тех, кому не по пути
ни с речкой откровенно обмельчавшей,
ни с тем ручьем, что в радости начавшись
уже успел травою зарасти!

Не серых дней промозглостью живем!
Нет, до сих пор душа еще в работе.
И потому свернуть на повороте
и отдохнуть себе мы не даем.

Идти вперед, не значит уходить
из пункта «А» в неведомые дали,
но это означает – надо жить
пускай на месте, но по вертикали.

Весна пришла как школьница,
Пришла и говорит:
И хочется и колется
И мама не велит…

А всюду веет свежестью,
И, голову кружа,
Какой-то дикой нежностью
Охвачена душа!

И хочется шампанского
За нищие рубли,
Чтоб заливаться ласково
На празднике земли.

Какие белые поля!..
Здесь солнце рассыпает рожь.
Звенит морозная земля
Страны, в которой ты живешь!

Хватаешь снег весёлым ртом,
И с ветерком – по телу дрожь!
Уходит прочь за дальний дом
Страна, в которой ты живёшь.

И время силишься объять,
Но понимаешь – не солжёшь,
Что не придётся умирать
В стране, в которой ты живёшь.

На небесах погаснет свет
И вдруг подступит к сердцу ложь:
«А может быть давно уж нет
Страны, которой ты живешь?»

Под звонким ливнем знойных лет,
Под бледным саваном порош
Пускай хранит Нездешний Свет
Страну, которой ты живешь.

90-е

В постылом доме стало душно.
Витает супа постный дух.
С каким-то явным равнодушьем
В нем кружится с десяток мух.
А мы сидим полусвятые,
Клюём носами тишину,
Как два орла, едва живые,
Ещё такие молодые,
Уже у гибели в плену.

Мелькали юности стрижи
По небу голубому.
И ночи были хороши
И не сиделось дома!

Мы пропадали по ночам,
Терялись до рассвета.
Светила молодость глазам
Как быстрая комета.

Пусть этих дней не возвратить
Не пережить сначала,
Я буду молодость любить
За то, что обещала…

За то, что вовремя прошла,
За то, что не сбывалась
Зато к прекрасному звала
И в друге отзывалась.

На горизонте вдалеке
Вдоль по волнам широким
Плывет кораблик по реке,
Как странник одинокий.

Заходит солнце. Ночь близка.
На палубе – фонарик.
В каюте – мрак. Скрипит доска.
Бежит-дрожит кораблик.

Мелькает стройный силуэт
На горизонте плавно.
Он также через сотни лет
Здесь будет плавать славно!

Он будет стар и утомлён
Дорогой одинокой,
Но также будет он влюблён
В простор реки широкой.