Лилия Ким - Мифы и легенды

Безразлично, бесчувственно тело Ниобы к ветрам,
Ни кровинки в лице. Слёзы скорби из глаз льются сами.
Буйный вихрь перенёс её в Лидию. Родина там.
На Сипиле-горе вдаль глядит, обращённая в камень.

В подполье, в старом доме
Жила-была Картошка.
Покоилась в истоме
Без света, без окошка.
Но вот пора настала:
Весна была в пути,
Картошка осознала,
Что ей пора расти.
Она протёрла глазки,
Подумала немножко,
Помедлила с опаской —
И выпустила ножки.
Прозрачные и бледные,
Они тянулись вверх,
Воображали, бедные,
Что белый свет померк.
А в доме на комоде
Мохнатый жил Склероз.
Людей не трогал вроде,
Но доводил до слёз.
Когда по доброй воле
Им что-то было нужно
В комоде иль в подполье —
Он жмурился натужно:
Пришедшие едва ли
Опомниться могли
И сразу забывали,
Зачем они пришли,
А брали без разбора
Что под руку придётся.
Склероз же этот скоро
Околдовал и Солнце.
Оно с того момента
Врывалось в дом – и с ходу
Всё шарило зачем-то
По старому комоду,
Ища на всякий случай,
Но напрочь цель забыв,
Скрывалось вновь за тучи,
Чтоб вспомнить свой порыв.
Пробила пол Картошка,
И с каждым днём виднее
В ней прорастали ножки,
Ветвясь и зеленея.
Вот Солнце утром рано
Проникло в старый дом.
Вид показался странным:
Пол в зелени кругом…
«Ах, батюшки!» – вскричало
Светило, вспомнив срок,
И людям показало
Пробившийся росток.
Все вспомнили о сроках,
Картошку извлекли,
В полях своих широких
Посадку провели.
Склероз же над конфузом
Так долго хохотал,
Своим мохнатым пузом
Чуть на пол не упал!

Пылает алая заря,
Шумят морские дали,
Но в царстве грозного царя
Повсюду тень печали.
У Нептуна болеет дочь,
Прекрасная русалка,
Никто не может ей помочь,
Хотя до боли жалко.
Болезни странной нет причин,
Лекарства неизвестны
Ни в темноте морских глубин,
Ни в закоулках бездны.
Бессильно всё: микстур приём,
Режимы и диеты,
И иссякают день за днём
Надежда и советы.
Скорбит в отчаяньи отец —
Сам бог морских просторов —
И прерывает наконец
Пустые разговоры.
Тверды слова, как монолит,
Решенье непреклонно:
«Тому, кто дочку исцелит,
Её отдам я в жёны!
И, если жребий изберёт
Не бога – человека,
Пусть кончится мой славный род,
Расстанусь с ней навеки!
Забудет дочка навсегда
Русалок хороводы,
Проявятся в ней (вот беда!)
Черты людской породы.
Нелёгкую разлуку с ней
Скреплю я царским словом,
Лишь дочка – свет моих очей —
Была бы вновь здоровой.
Других забот сегодня нет.
Подводный мир воспрянет,
И управлять им много лет
Мой разум не устанет».

C трудом, неся ракушек воз,
Из дальней богадельни
К покою царскому приполз
Премудрый рак-отшельник.
«О царь! Хвала тебе и честь!
Прошу: не хмурься гневно.
В древнейших книгах запись есть,
Как излечить царевну.
Не хирургическим путём,
Не с помощью наркоза,
Доступен лишь один приём —
Приём метаморфозы.

Вели художника искать,
Умельца в этой сфере,
Чтоб мог портрет нарисовать
В изысканной манере.
И как он дочь изобразит,
Как на неё он взглянет,
Какой придаст ей внешний вид —
Такой она и станет.

Зато исчезнут хвори вдруг,
Поправится принцесса,
Пройдя всех изменений круг,
В конце того процесса.

Но берегись и не спеши
При выборе умельца,
Хотя все средства хороши,
Куда от горя деться!

Ведь может этот имярек
Изобразить такое,
Что не узнаешь ты вовек
Дитя своё родное!

Вот если осьминога вдруг
Портрет писать попросим,
Красы не жди: не будет рук,
А ножек будет восемь.

Добром советую тебе
По предпочтеньям века
Поверить ветреной судьбе
И выбрать человека!»

Художник спал на берегу
По зову вольных правил.
Посол-дельфин под моря гул
Его к дворцу доставил.

Был мастер лёгок на подъём:
С заказчиком не споря,
Наметил мелом и углём
Портрет царевны моря.

Ему талант недаром дан,
Фантазий много тоже.
В мечтах увидел лёгкий стан
И пару стройных ножек.

Готов заказанный портрет!
Но что с царевной стало?
Хвоста уже в помине нет
Под лёгким покрывалом,

Всё тело, кисти тонких рук
Не скрыты чешуёю.
Русалочка исчезла вдруг,
Став девушкой земною!

Дивится весь подводный мир,
Нептун расцвёл улыбкой,
Увидев дочку – свой кумир —
Живой, здоровой, гибкой!

Обняв царевну, говорит:
«Ты выглядишь отменно,
Хоть непривычен новый вид,
На пользу перемена!

Вот избавитель – твой жених,
Уйдёшь ты с ним на землю,
Где люди вас, ещё двоих,
Для жизни той приемлют.

И, если век для вас вдвойне
От счастья будет ярок,
Надеюсь, принесёте мне
Наследника в подарок.

Пройдёт пора родильных мук
И юность после детства —
Морское царство примет внук
От дедушки в наследство!

Трудолюбив, старателен был Ной,
Всех добрых дел зачинщик и рассадник.
Решил он близ обители земной
На пустыре возделать виноградник.

Лишь первую лозу он закопал,
Как Сатана узрел его старанья,
Проситься к Ною в компаньоны стал,
И согласился Ной для назиданья.

В пылу усердья Сатана добыл
Овечку, Льва, Свинью и Обезьяну
И кровью их всю землю оросил,
Хоть Ною показалось это странным.

Был общий труд вознаграждён сполна:
Разросся виноградник пышным цветом.
Но каждый человек, хлебнув вина,
Все свойства тварей обретал при этом.

Вначале был он кроток, как Овца,
Потом, как Лев, с соседями сражался,
Как Обезьяна, корчил вид лица
И в грязной луже, как Свинья, валялся.

Мораль: не доверяйся Сатане!
Исподтишка он замышляет козни.
Пока ты ищешь истину в вине,
Придёт пора для сожалений поздних!

Всё новые богатства Риму
Для процветания нужны.
Его войска непобедимы,
Враги – на смерть осуждены.

А если им досталась доля
Войти в финал батальных сцен,
То хуже смерти та неволя
Среди недобрых римских стен.

От унизительного плена
И от отчаянья потерь
Одна дорога – на арену:
Ты – гладиатор, дикий зверь!

Толпа до зрелища охоча:
Насилие, жестокость, бой!
Она ревёт, свистит, хохочет,
Вершит твою игру с судьбой.