Борис Херсонский - Новейшая история средневековья

Крепкий воин, святой Христофор
искал господина себе подстать.
Хоть сам был не рад,
отправился в ад
служить поганому бесу.

Даже в аду отличался он
неодолимой силой.
Не мог сравниться с ним легион
нечисти тупорылой.

Святой Христофор
служил до тех пор,
пока не увидел,
что бес боится креста.

И вот, святой Христофор
предстоит дьяволу, говоря:
«Не могу послужить тебе,
ибо знаю того, кто сильнее тебя.
Тому послужу со многим
прилежанием и всяким усердием».

И ответил Сатана:
«Служащий кресту
крест стяжает,
его же несет,
на нем же распинается.
Иди, куда знаешь,
не знаешь, куда идешь».

Крепкий воин, святой Христофор,
святой Христофор – исполин
Долго блуждал среди каменных гор,
среди цветущих долин.

Святой Христофор
Блуждал до тех пор,
пока не вышел к реке.

И сказал Христофор в сердце своем:
«Понесу тяготы ближнего моего,
силу свою во благо человекам употреблю:
пришедшего к берегу на плечах своих
на иной берег перенесу.
Тем обрету благо
пред лицом Господа моего».

Так Христофор
поступал до тех пор,
пока к реке не пришел Младенец.

И в тот же миг, когда Христофор
посадил Младенца на плечи,
замкнулся слух, помутился взор,
лишился он дара речи.

Но мощный Голос из облаков,
пока Христофор Младенца нес,
возглашал: «Блажен ты вовек веков!
Младенец этот – Христос!».

Еще говорит о Христофоре народ,
Что был Христофор чудовище, псоглавый урод,
сиречь имел песью главу, и на сей главе
шерсть, подобную высохшей пустынной траве.

И еще ходит слух, был он египетский бог
Анубис, вернее сказать, отвратительный бес,
обретший, однако, благодать пред Господом,
в Которого и бесы веруют,
и пред Ним же трепещут
по слову Апостола.

Выслушаем со вниманием!

Если и таковому
указал Человеколюбец Бог
путь к спасению,
из ада извел,
из Египта воззвал,
коим паче укажет путь
нам, маловерам!

Средневековый замок массивен, страшен.
Хотя чего тут бояться? Всего лишь глубокий ров,
высокие стены, несколько круглых башен,
на каждой несколько пушек… Но вот хозяин – суров.

А так – ничего. Ну, горят костры под котлами.
Котлы, как известно – с расплавленной черной смолой.
А ты на стену не лезь, занимайся своими делами,
выноси с завода продукцию под полой.

С утра, выходя из хрущевки, открой свой почтовый ящик,
достань четыре газеты, открытку и два письма.
Поприветствуй старух, у входа на скамейке сидящих,
наблюдательных, разговорчивых, осведомленных весьма.

Хотелось на завтрак яйцо в мешочек, а получилось – вкрутую.
Надо вилкой размять и добавить майонез-провансаль.
Пятилетний внук кричит: Дед, я тебя нарисую!
Ты идешь по дороге, а дорога уходит в даль.

Для перспективы нужно, чтобы дорога сужалась,
уменьшались деревья, а далеко впереди,
чтобы громада замка с башнями возвышалась.
Любуйся издалека. Близко – не подходи.

Средневековый дантист вырывает зубы клещами.
Пациент вспоминает грехи и картины ада.
Лица невинных девушек, усыпанные прыщами,
сияют от счастья – их ждет на небе награда.
Звуки органа слышны из открытых дверей собора.
К ратуше едет всадник – искры из-под копыта.
Бог видит все и не отводит взора.
Средневековая прачка, согнувшись, стоит у корыта.

Средневековая прачка, согнувшись, стоит у корыта.
Все, что ни делаешь, лучше делать согбенно.
Это особенность средневекового быта.
То же и в наши дни, говоря откровенно.
В каждом веке есть место средневековью.
Так писал Ежи Лец. Идет процессия со свечами.
Средневековая ненависть прикидывается любовью.
Средневековая девка торгует средневековыми овощами.

Средневековая девка торгует средневековыми овощами,
репа напоминает огромные женские груди.
Капустные кочаны обернутся жидкими щами.
Немножко подгнили – но покупают люди.
Морковки как фаллосы – стыдно потрогать рукою.
Редька как наша жизнь – горька, черна, неумыта.
Лук растет головою в землю. В земле есть место покою.
Томаты, картофель отсутствуют – Америка не открыта.