Галина Разина - Только одно по-настоящему тёплое лето… Лирика

Сумбур, сумятица и хаос,
Прощайте на короткий срок.
Переплетаясь, извиваясь,
Сплетается кольцо дорог.
Сегодня уезжаю в лето,
Которое всегда согрето,
В то лето, где палящий зной,
Чьё до сих пор тепло со мной.
Я просто уезжаю в детство,
Где мамин сад, где папин взгляд.
Надену девичий наряд
И побегу к друзьям соседским.
Москва, прощай, не обессудь
И не скучай. Счастливый путь!

…Всё то, что в жизни было после,
Согреть не очень-то смогло…
Не очень-то старались гости
Моей души… Нет, не назло.
А просто все себя любили,
Собою занятыми были.
Ну, как у всех, ну, как всегда —
Эгоистичная среда.
Когда бы знать, как всё прохладно —
Не покидала б Райский сад,
И в мамином саду стократ
Как роза расцвела, и ладно…
Несбывшихся надежд там нет
И слёз невыплаканных нет…

Средь яблонь, роз, в разгаре лета,
В саду возле большой реки,
Всегда готовы и одеты,
Меня заждались старики…
Готовы пироги с капустой,
С картошкой, с мясом. Очень вкусно
Готовит мама, и всегда
Готовы сад, Любовь, еда.
Готовы к встрече баня, души,
Сердца их и моя постель.
Меня уложат в колыбель,
Склонятся – любоваться, слушать.
Мои родные старики
На берегу родной реки.

Родные, близкие, свои вы,
Печаль и тишина в глазах.
Ещё со мной, ещё вы живы,
Спокойно и легко в садах.
Ах, эти летние обряды:
Салаты, лёгкие наряды,
Ряд грядок, ягод аромат,
Варенье с вишней, маринад.
Как хорошо сидеть меж вами:
Тих летний вечер, ночь светла.
Всегда бы жизнь такой была —
Со сказочными вечерами!
Ах, Время, не беги, не длись,
Остановись, остановись!

Неспешное дыханье мира,
И мир, и нежность, и покой,
И ветер летний, чуть ленивый,
И безмятежность над душой.
И чудодейственная сила
Рождается в душе унылой.
Душа летит к верхушкам слив
С зефиром лёгким воспарив.
Там недоступны, горделивы
Как ночь черны плоды у слив,
А рядом бел как день Налив,
Нет слаще Белого налива.
Плоды все не успеть сорвать,
Хоть Шивой многоруким стать.

И льётся птичье щебетанье,
И воздух пчёлами гудит,
Цветы раскрылись в ожиданьи,
Пыльца сама с цветов летит.
Мир песенку свою мурлычет,
И архаичен, фантастичен
Огромный мира глаз открыт —
В упор в глаза твои глядит.
И понимаешь, что живая,
Что вот оно – всё тут, всё здесь,
Всё пред тобою – всё как есть! —
С тобой, тебя не покидая.
И это всё нельзя забыть
Как невозможно не любить.

В ушах, как в раковинах, ветер
Вздыхает и поёт в эфир.
В зрачках, точно хрустальный, светел,
Искрится многоцветный мир.
Холмы усеяны цветами,
Как маленькими небесами.
И тела миллионы пор
Вдыхают воздух и простор,
Чтобы в январском снегопаде,
В метелях хлёстких февраля
Согрели и спасли меня
Частицы лета Бога ради.
Волшебный мамин-папин сад
Спасает много лет подряд…

Святое, колдовское лето!
Цветущий молодой июнь,
Весь яркий, свежий, чуть нагретый,
В пионах, радугах, так юн.
Душист до головокруженья
От ароматного варенья,
Малины знойный царь-июль —
Клубничный сладок поцелуй.
И, на десерт, созревший август:
Тут царство яблок, слив и груш,
Пора дождей и гроз, и душ
Вдруг осознание, что завтра
Все зори, полдни, вечера
Останутся твоим вчера…

И вот сквозь сон однажды слышишь:
Упало яблоко, потом
Другое – на траву, на крышу,
Ещё одно в саду пустом.
Затем их сразу три и восемь
Вот девять, двадцать бьются оземь.
И, наконец, они дождём
Все разом сыплются потом.
Стучат как конские копыта
По влажной, мёрзнущей траве.
И лето скоро в мураве
Последним яблоком забытым
Уляжется, забыв про сад,
Укроет лето листопад.

***
Когда, как яблоко, сорвавшись,
Я покидала отчий дом,
Чтобы, в столице оказавшись,
Всю жизнь жалеть потом о том,
Была я девочкой влюблённой,
Воображать любови склонной,
Вот именно, воображать —
Всех, с кем столкнулась, награждать
Своей души теплом и мукой,
Умением понять, страдать…
Ну, что ж, теперь могу сказать —
Была я девой близорукой.
Любовь родителям дана
И истинна она одна.

В ней нет терзаний и сомнений,
Она не ищет своего,
Не зная ревности и лени,
Любовь не просит ничего.
Прав Павел, вечно ближним верит,
Без эгоизма и истерик.
Надеется Любовь всегда,
Не перестанет никогда,
Всё переносит, долготерпит,
Не превозносится, молчит.
А сердце для тебя стучит
И твоего биенью внемлет.
И значит «Я тебя люблю»,
Что вечность я тебе дарю.

Пять детей – пять моих ненаписанных книг.
Каждый в жанре своём, непохожем.
Разный вид, разный шрифт, разный стиль и язык.
Только младшие схожи. Быть может.

Яна, старшая, – дочь моих ранних потерь.
Сердце было разбито, любовь сумасшедшая.
Как в Шекспира трагедии бродит теперь —
Как со сцены высокой сошедшая…

Вся – надлом, вся – навзрыд, вся – без кожи совсем.
Не из этого мира, не из этого времени.
Вся – как поиск Любви, вся – борьба всех со всем.
Как Офелия в речке безвременья…

Не для жизни трагедии юной души.
Чтобы жить – надо их пережить.
Субмариной легла я на дно. И в тиши
Своей первой семьи я училась, как заново жить…

Старший сын Ярослав… Я училась терпеть,
Я училась, как жить на Земле без Любви.
Помогал Виктор Франкл – он в концлагере, ведь,
Стал сильнее, чем был. Даже Ницше и Сартр помогли…

И теперь Ярослав, погружённый в себя, —
Философский трактат, сложный жанр.
Не для средних умов. Не для каждого дня.
Мысль о мысли. Вокруг – хоть потоп, хоть пожар…

Я погибла в пятнадцать. И всплывала пятнадцать
Лет. Из депрессии к Небесам.
А потом наступила пора экзальтации,
Будто эти пятнадцать взвесили на весах.

А я оказалась на лёгкой чаше весов.
О, этот период ангельских голосов!
Мне дали Любовь, мне дали мечты и силы!
Мне дали так много. И третьего дали – сына.