Галина Разина - Фиолетовые стрекозы. Лирика

От бабы Насти – вера, доброта,
От дедушки – выносливость и сила,
От матери – любовь к садам, цветам,
А от отца – к лесам, к родным могилам,
Неприхотливость, скромность, простота.
От Пушкина – духовное здоровье,
Любовь к свободе, к вольности святой,
Язык литературный золотой.

От Лермонтова – дух мятежный, гнев,
И одиночество, и отстранённость,
И романтизм, и избеганье тех,
Кто в масках, и неудовлетворённость.
От Блока – сны, туманы нараспев,
Извечная в прекрасное влюблённость,
Прозрачные, неведомые тени
В объятиях лазурных сновидений…

От Окуджавы – чуткость и печаль,
Сентиментальность, музыка надежды
И музыка души, балы, мораль,
Гусары, скрипка, нравственность и нежность.
А от Высоцкого – размах вмещать
Несовместимое, за раз две бездны —
Над нами бездну высших идеалов,
И бездну, что под нами оказалась.

И широта натуры – и конфликт,
И толерантность, жалость – и сатира,
И темперамент, ярость в крик и рык,
И едкость, обличительность – и лира.
Весь смех – сквозь слёзы, вопль, стенанье, вскрик,
Хохочешь – кошки на душе, задиры,
Скребутся. Пишется портрет эпохи
Высоцким, слышен гоголевский хохот…

От Бога! – это всё, все их Дары,
Что в детстве я так щедро получила.
И что я сохранила до поры
Себя и душу, что не навредила
Себе и ближним, то, что дни добры —
Всё – следствие Даров, их мощи, силы.
И пусть взяла я только по крупице —
Хватило мне святой воды напиться.

На даче под окошком куст жасмина
Расцвёл, как будто жизнь ещё в начале,
Как будто за плечами половина
Годов ещё не прожита в печали…
Как будто та, что этот куст садила,
Жива, цветёт с жасмином нежным вместе,
Как будто в счастье жизнь её продлилась,
Так куст красив, как белая невеста.

Но в мир приходят и уходят люди,
Конвейер лиц, похожих тусклых судеб,
Теряя жизнь в ползущих серых буднях,
Послушные начальникам и судьям.
Вся жизнь в тени, бессмысленно, безгласно
Под каблуком, пятою подлецов
В прекраснейшем из солнечных миров,
Для счастья Богом созданном напрасно…

Оглядка на других, всегда опаска,
Недобрая дыра в душе навылет,
О, этот страх, великий и ужасный,
От первого мгновения бессилит.
От первого мгновения до тризны
В сетях, тенётах, в серой мгле рассудка,
Как мало счастья, лёгкости и жизни,
Улыбок, света, радостных минуток.

Как мало счастья, как свободе тесно,
И человек бежит, бежит по кругу
В надежде переплюнуть всю округу,
Достичь высот, где страх его исчезнет.
Когда бы знать про быстротечность жизни,
Про слабость, одиночество конца,
Тогда бы мы в депрессиях не кисли,
Цвели как куст жасмина у крыльца.

Цвели бы мощно, ярко, жарко, сладко,
Эфир вокруг наполнили собой,
Дыханием, любовью, ароматом,
Свободой, смехом, счастьем, красотой!
Жасмин мой с земляничным ароматом,
Изысканный король цветов июня,
Какое буйство, пышность, роскошь рядом,
Не надышусь тобой, тебя люблю я.

Хочу, чтоб дочери, тебе подобно,
Цвели роскошно, ярко, сильно, смело,
Свободно, элегантно, бесподобно,
А по-другому просто не умели.
И беззаботно, умиротворённо,
И упоительно, светло, легко,
И сладко, и свежо одновременно
Как совершенство время протекло.

Проезжали как-то строем возле города Рязани
На охоту, на гулянье, на прогулку, на разбой,
А за лугом, а за речкой, за цветущими полями,
Вдруг раздался, жахнул, ахнул колокольный гулкий бой!

Разлилися над полями, над лугами, над долиной,
Да над речкой на закате вдруг малиновые сны.
И я вспомнил как с Мариной – сладкой девушкой-малиной
Повстречался-разгулялся молодой среди весны…

Колокольный, беспокойный звон летел с земли до Бога,
Чтобы вспомнил, оглянулся на разбитый, бедный край.
И стелилась, и пылилась, и несла меня дорога
В этом звоне колокольном будто неубитым в Рай.

Над дорогой, над лесочком, над берёзками в серёжках,
Да над Колькой, над Серёжкой, да над Генкой, надо мной
Звон малиновый пронёсся – будто матушка ладошкой
Потрепала по затылку, будто мы пришли домой.

Будто я свою девчонку не обидел, и ручонку
Всё держу в своих ладонях, согреваю и молю
Лишь о дочках, о сыночках, о венчании с иконкой,
Будто светлый, ясный, чистый на коленях я стою.

Будто войны отгремели, будто пули отсвистели,
Будто злоба стала доброй и легла себе поспать,
Будто правыми мы были, будто правдою мы жили,
Будто подвиг свой свершили и пора, брат, помирать…

А весна вокруг цвела…
Ко-ло-ко-ла…

Нет, это невозможно. Дурость, скука!
Истратить жизнь, уставясь в гладь смартфона,
Айфона ли, планшета, ноутбука,
Тогда как у реки в траве зелёной
По-прежнему, без звука и со звуком,
Стремительно и целеустремлённо
Проносятся красивые стрекозы,
Их крылышки прозрачные как слёзы…

Зелёные и с бронзовым отливом,
Небесно-синие и золотые,
Блестящие и с мягким переливом,
Серебряные, нежно-голубые.
И фиолетовые, словно сливы,
Повисли на травинках и застыли.
Взмахну рукой – взовьётся эскадрилья
На слюдяных, прозрачных, лёгких крыльях.

Как триста миллионов лет назад,
Как до эпохи грузных динозавров,
Сто километров в час они летят —
Орхетрумы, Либеллулы. (Но, правда,
В России много проще говорят :
«Красотки», «стрелки» тут аэронавты
И «лютки», «дедки», «бабки», «коромысла» —
Семейства и роды… Аж челюсть виснет…)

Хочу лежать средь изумрудных трав,
Крутым манёврам dragonflies дивясь:
Зависла в воздухе, потом стремглав
На перехват куда-то понеслась,
Вмиг скорректировав полёт – пиф-паф!
Они переживут нас десять раз…
А мы – в цивилизации иной,
Какой-то (это надо?) цифровой…

Цивилизация иная вдруг
Всосала человечество в смартфоны:
Где колосился спелый луг – там look,
Заснятый на зеркалку телефона…
Стрекозы-то по-прежнему вокруг
Кустов, реки, травы живой зелёной…
А люди? Быстро, стройными рядами
Уходят в Матрицу, послушно, сами…

Тут, возле речки, подогретой летом,
Для нас осталось место? И стрекозы
По-прежнему нас узнают? Ответов
Не предусмотрено для нас? Похоже,
Нечеловекомерен мир, и эта
Уже произошла метаморфоза…
Мы входим в планы Матрицы? Пропето
Шальное лето, огненное лето?..