Александр Власов - Елизавета Вальмон (сборник)

Не сдашься ли стихийной силе гнева
С огнём очей, со вспышками ланит?
От лучшего отталкивает Ева,
Бесценное как будто бы сквернит!
Отсюда мрёт его очарованье,
Великое значение его,
Теряется для духа врачеванье,
Пособие для дела моего.
Достоинство хранить – увы, мученье.
Но мыслю побороть я лаву зла:
Не может украшать ожесточенье —
Заботливость оптически мила.

Ко мне переменился ты не спьяну?
Причина въявь имеется тому?
Вопросами гнести не перестану,
Покуда хоть отчасти не пойму.
Устал ото всего, что ль?

Эти звуки
Дошли до всемогущего Отца?

Забудем. А на трапезу разлуки
С едой не принести ли и винца?

Решите вы, цветущие румяно.

Да что с тобой? Слегка хоть освети!

В отдельное тебе вдаваться рано —
Похожа ты на девочку почти.

Приветствуя незримые костюмы,
Всё более чуждаться должен я
Детей, легко вторгающихся в думы,
Сокровища крадущих у меня.
Земное всё отдам, а покушений
На ценности мои не потерплю:
Делиться ли предметом упоений?
Таить его ревниво норовлю.
Животным услаждаться вместе надо —
Моё блаженство ближнему не радо.

Наверное, таится здесь она.

Что палкой бьёшь о дерево науки?

Где спрятана тобой моя жена?

Ты сеешь удивительные звуки.

Исчезни, мина красная, не стой,
Немедленно проваливай с дороги!

Себя давай-ка малость успокой.
Твои безосновательны тревоги.
Здесь я лишь, а к участку моему
Нельзя кому угодно пробиваться.
Не множь усилий, злиться ни к чему:
Не всякому со мной соревноваться.

Не двинусь я с участка твоего,
Пока в очах её не возымею,
Пока не надоест ей шутовство.

Нет, я сердиться тоже, друг, умею.
Себя как можно далее таи!

Избыточны толчки твои, лукавый!

Затем что отступления твои
Противятся достаточности здравой.
Не вклинивайся близко никогда
К листве, где мы, бессмертные,
смакуем.

Адам, остановись, иди сюда,
За чашами немного потолкуем!
Не чужд я с той поры твоей судьбе,
Как ты на свет из праха появился,
Душой всегда сочувствую тебе.

Ты слухом о жене моей разжился?

С учителем интимные дела
Пылают у неё весьма заметно.

Меня, выходит, Ева предала,
А мне нельзя предать её ответно!
О, как я жажду спутницы такой,
Какая суждена тебе воочью!
Мне мил её задумчивый покой,
Длина волос отрадна чёрной ночью.

Не девушка со мной, прошу учесть,
А подопечный, вроде кроткой лани.
Из падших он, а к ним его низвесть
Я ловко не позволил ярой длани.
Прощать, идя порой на плутовство,
Необходимо всё такому чуду.
Всегда, жалея друга своего,
Оказывать ему поддержку буду.

Тебя, Адам, от бедствия спасти
Способен Елисей рукой чудесной.
Не трудно вас у грота мне свести
На нашей репетиции совместной.
С имеющим и лоб от божества
Поделишься ты злой своей кручиной.

Но к дереву познания сперва
Хочу сходить ещё разок единый.
Вернуться мне в опальное жильё
С изменницей во что бы то ни стало,
Хоть больше не могу любить её,
Могу лишь ненавидеть одичало.
О совести напомнить ей хочу:
Возможно, сердце этим облегчу.

Расстанься с ожиданиями чуда,
Сверкающий глазами шатуна!
Проваливай, постылый, прочь отсюда!

Больная на мозги, ты мне жена!
Со мной в жилище наше кротко следуй!

Проклятый, руку выпусти мою!
На силу не надейся, твёрдо ведай:
Навечно здесь останусь я, в раю!

Ты волей мне дана первоверховной.

Всего первоверховнее любовь.
Я значусь ей рабой беспрекословной.

В основах ошибаешься ты вновь.
Отрадой не считай дурного блуда,
Медов от обольщения не жди!

Недодал я докучливому худа?
Так лей же снова слёзные дожди!
Зарвался – получай в придачу снова
По шее, по бокам и по спине!
Скрывайся без оглядки и без слова!
За нами не дерзай следить извне!
Беги во многодумную пещеру!

Не слишком увлекайся, чувствуй меру.

Сейчас елей для сердца моего —
Небесное твоё очарованье.

Как мило, что, не молвя ничего,
Ты выдержанно сносишь ожиданье!
Ты чудишься меж терний бытия
Настолько осторожной, мягкой девой,
Что горестно раскаиваюсь я
Во всей своей воинственности с Евой:
Насильно влёк её в шальной ругне,
Тогда как мягко молвить и держаться —
Поистине красиво, только мне
Неясно, как же это не срываться?
Как нужное выходит у тебя?
Сдаётся мне, что тоже крайне трудно.
Сдаётся, что, жестоко теребя,
Преследовали милого нескудно.
Своё очарование в те дни
Ты вовсе не терял, уныло рея,
А мог и приумножить.

Извини,
Дождаться не дано мне Елисея.
Твоих, увы, не скомкал я скорбей.
Ты речью, бесконечно сладкозвучной,
Плодишь укоры совести моей,
На деле не вполне благополучной.
Крушит ошибкой пыл умильный твой,
Веля свернуть общение с тобой.

Волнует образ ангела всечасно,
Но также без конца трясёт и гнев,
А гневаться не властен я безгласно,
Личину хладнокровия надев.
Едва бреду без сил и зримой цели.
Спине необходимо врачевство.
Но вновь я притащился неужели
Ко древу беспокойства моего?
О боже, не с утраченной любовью
Столкнулся я в репьях? Она жива?
Льняные пряди выпачканы кровью,
На вытянутой шее бечева!
А бьётся ль её сердце?