Майк Блэк - Очерки графомана

Давай нарисуем все черно-белой гравюрой.

Среди ручек мелькнет единственный карандаш.

Такой странный, цветной и не с пластиковой натурой.

Но я-то знаю, что ты мне его не отдашь.

Он вопьется мне в горло, чтоб я захлебнулся цветом.

Улыбнусь, как дурак, пеленой мне закроет глаза.

Радугой прыснет все то, что текло по венам,

И я тепло обниму холодный и мокрый асфальт.

Лучше петли чинить, чем просто ломиться в петли.

Я всю жизнь пытаюсь как-то по нитке собрать.

Первосортная дрянь во второсортном цвете.

Черно-белая грязь на листе, большего мне не отдать.

Знаешь, я снова рисую, рисую двери.

И знаю, что это обман, а не нужный выход.

Но даже сквозь сны, я все еще искренне верю,

Что не сдамся, ведь здесь так и так – все пытка.

Вспомни, пожалуйста, черный песок прибрежий.

Длань ледяной воды меня приберет к себе.

Омой мои раны, я не хочу быть прежним.

Или все же хочу, но просто не здесь, а где?

Мы упали со скал, так и не раскрыв глаза,

И я в шаге последнем увидел искусство.

Наблюдай как угаснет последний квазар,

Потому что и так почему-то пусто.

Посмотри на закат и принеси хлороформ.

Потому что сознание больше не может уснуть.

Потому что устал в сотый раз выходить на балкон,

Чтоб пытаться увидеть на небе какую-то суть.

Сколько мы сможем держаться, пока не утонем?

Я просто устал, понимаешь, у днища ведь нет предела.

Посмотри мне в глаза, и скажи мне, пожалуйста, кто я.

И что еще я могу в этой жизни сделать.

Дай привести свои мысли хотя бы в какой-то порядок.

У меня в голове постоянно ломается все.

У меня на руках остается лишь рвань из тетрадок.

И я так до сих пор все в единую кучу не смел.

Скомканный день, вскрыты его капилляры.

Раздроблены кости его, и смазан его исход.

И я ненавижу его, ненавижу так рьяно,

Как ненавидеть сильнее бы просто не смог.

Отгороди, если можешь, отгороди от шума.

Я им изолирован, нечем мне здесь дышать.

Скорее сойду с ума, но я так до сих пор не придумал,

И еще не нашел лучший способ отсюда сбежать.

Нам не набрать обороты, если все будет гладко.

И нам не набрать обороты вне этих стен.

Нам походу вообще набирать обороты не надо,

Кому-то ведь хочется нас не увидеть ни кем.

В зеркало смотри.

Там эмоциональный калека

И рациональный коллектор

Экзистенциального бреда.

Выступи на бис.

Ну не прекрасно ли это?

Только не поперхнись

Мыслями – вредно.

Информационная чума

Двадцать первого века

Тебе на то и дана,

Чтобы ты думал об этом,

Пока ты катишься вниз.

Ты наверху-то и не был.

Так что с вещами на выход,

Ведь здесь нет счастья на выбор,

А лишь бэд-трип и блэклист.

Родная, руку держи мне,

Чтобы не смог застрелиться.

Ведь каждый по-своему в чем-то убийца

Или по-своему самоубийца.

Скажи мне так честно,

Как честно мне скажут пули.

Зачем мы все лезем в этот бездонный улей?

Где лишь жалят.

И мне ничего не жалко.

И я ничего не нашел, кроме шума.

Я тебе расскажу,

Но прошу, не оставь меня полчищу

Тварей и гулей.

И сентябрь по новой горит,

Вместе со мной оставляя угли.

И я может живой, и я может убит,

По линейной прямой до безумия.

Прости, не меняю постели.

Потому засыпаю в холодной.

Черной ручкой рисую на стенах,

Но потом на руках, ведь обои не помнят.

Сколько нам нужно таблеток,

Покуда все не обезболит?

Безвозвратно все грезил бредом,

Но он ничего и не стоит.

Просто держи мою руку.

Ведь я утону в этой грязной осени.

Сдохну, шатаясь по кругу,

Захлебнувшись печальной прозою.

Дай мне создать себя заново.

Горло драное, раны рваные.

По ту сторону – за экранами,

Я был вспорот осколками раннего.

Просто верь, и мы все устаканим.

Я прожег потолок своим взглядом.

Это гроб мой, моя камера,

Мысли ломятся больным стадом.

Как кусок замороженной плоти.

Я всего лишь пустой кусок мяса.

Разморозьте, опять заморозьте.

Моя жизнь – криогенная сказка.

К черту пафосность, дай возможности.

Просто скажи мне, что все не зря.

Даже если зря – к черту сложности.

Мне и хватит того, что взойдет заря.

Лишь бы был рассвет. Даже без света.

Даже под всполохи взрыва бомб.

Даже с концом бесконечного неба.

Забери меня в самый счастливый сон.

Забери и оставь. Не пускай за стены.

Они вроде родные, должны помочь.

И они помогут – станут склепом,

Когда твой район пожирает ночь.

Просто дай создать. В темноте и мраке.

На пустой карман. На пустую жизнь.

Возьми мой рукав, пусть он весь запятнан.

Я цеплялся им, когда падал вниз.

Не звони.

Остаюсь здесь лежать мертвым грузом,

С головою укрывшись от внешних бед.

Да, прости, я опять засыпаю грустным

И надеюсь проснуться только уже в обед.

Не кори.

Я просто прожег свое время.

Просто выпей за нас, а я здесь остаюсь лежать.

Я уже исходил достаточно заведений,

Исходил и устал, там незачем больше бывать.

Просто спрячь меня.

От внешних невзгод и мыслей.

Я просто хотел бы остаться с тобой в тишине.

И не хотел бы закончить все самоубийством.

Я просто устал слушать весь этот шум извне.

Бессчетные метры, бессчетные мили и лиги.

Я бесцельно шатался, не зная куда иду.

Загляни себе внутрь, мы звезды в себе убили.

И они не воскреснут, с нами восстав к утру.

Грозовые тучи ложатся над брошенным городом,

Меня ночью укутает пепельный свет фонарей.

И капли дождя упадут на неясную голову,

Растекаясь прозрением между бетонных теней.

Поверь мне так чисто, как может поверить ребенок,

И быть может, однажды я тоже поверить смогу.

Что я был здесь живым, живым, среди этих пробок,

И что я не напрасно бесследно здесь просто умру.

Меня дома дождется с утра остывающий чайник,

Но кажется мне, что мы даже вещам не нужны.

Эти толпы людей, в них я видел людей изначально,

Но потом, обернувшись, увидел лишь грустные сны.

Девочка выйдет с цветами на мертвую площадь,

Не продаст ничего, но они так и так завянут.

В переходах подземки я проходил на ощупь,

Переходы подземки ладоней помнить не станут.

Скажи мне, пожалуйста, где мы теряем сердце?

Я все шел по осколкам, пытаясь его найти.

Мне пришлось дышать, потому что здесь некуда деться,

Но забыл, что мы там, где кончаются все пути.

Знаешь, я не писал в блокнотах.

Потому что все это так сильно мозолит глаза.

И знаешь, меня все же разъел мой город,