Владимир Корчагин - Избранное. Стихотворения 1976—2019 гг.

Один я в Городе, семнадцать
Мне лет исполнилось недавно,
Куда пойти, к кому податься,
Где денег взять, вот это главное.

Вода и хлеб – мои обеды,
Я у соседей тырю сахар,
Засну во вторник, встану в среду,
Ни сил, ни воли и ни страха.

Майор пропал в командировке,
Не помню, месяц или два,
Дождись меня, сказал он, Вовка.
Помру, дождусь ли я едва.

Зачем увез меня из дома,
Чтоб бросить в Городе чужом?
Да, он чужой, но мне знакомый:
Отец мой жил когда-то в нем.

Но три сестры его и мама,
Как прежде в Городе живут.
Я к ним ходил…, ах, мелодрама!
Родня – помогут и спасут!?

Ты кто такой? Зачем приехал?
У нас своих забот полно…
К столу не звали, вот потеха!..
Тогда мне стало всё равно.

Сестра мне, сродная, десятку
Дала. Спасибо! Буду жить.
Как не пропал тогда, загадка,
Помог ли Бог?.. Кого винить?

Пек хлеб я месяц на заводе,
Я сыт, в тепле, среди людей,
Чужие родственники вроде,
Родных чужие мне родней.

Домой, домой скорее, к маме,
Я подгоняю в мыслях поезд,
Стучат колеса под ногами:
Прости ты их, винить не стоит!

Зеленая тихая улица,
Редко проедет машина,
Старик одинокий сутулится,
Женщина за руку с сыном,

Пацан прошумел самокатом,
С балкона трясут половик,
Гурьбой прошагали ребята,
Опять появился старик.

Бордюр заступил и по улице
С пакетом идет не спеша,
Смотрит под ноги, сутулится,
Чуть ноги в коленках дрожат.

И с ревом промчалась машина,
Удар, крик, визжат тормоза,
Охнула женщина с сыном,
Невольно прикрыла глаза.

Двери открылись, мужчина
Над телом склонился проверить,
Зачем-то пакет отодвинул,
И скрылся поспешно за дверью.

Минуту решал с сигаретой,
Что делать, и дал по газам,
Взметнулась как птица газета,
Где кровь, успокоилась там.

Примчалась машина с сиреной,
С носилками люди в халатах,
Толпа появилась мгновенно:
Мужчины, старухи, ребята…

Занес в протокол полицейский
Всё то, что недавно случилось,
Старика, что задавлен злодейски,
Увезли, и толпа растворилась.

Замыты следы на дороге,
И редкий прохожий пройдет,
Что было здесь, помнят немногие,
Как будто минул уже год.

Гуляет старушка с собачкой,
Звучит из окна пианино,
В подворотне котовая драчка,
Женщина за руку с сыном.

Да, философские трактаты
При взгляде беглом чушь сплошная.
О ком молва – ума палата,
И он порой не понимает,

Иль автор в тайны посвящен,
Иль гений явно сумасшедший,
Играя терминами он,
Мир строит так, что нам не легче

Понять, блестящие идеи
Свершают умственный прорыв
За грань известного, я смею
Сказать, о, чушь, трактат закрыв,

И в ящик долгий книгу кинет.
А через год вернется к чтенью,
Увидит ясно в той картине
Глубокий смыл, с недоуменьем,

Что раньше мог не понимать,
Философ прав на сто процентов,
И фразы выпишет в тетрадь,
Чтоб применять как аргументы

В застольном споре под бокал,
Подать как плод воображенья,
Мол, долго ум свой напрягал,
И не заметить искаженье

Самой основы смысла сути,
Как лишь заимствовал в трактате,
И ум грызет и совесть мутит,
Он выдаст автора ни кстати.

В тылах служу, на линию огня
Забросит если случаем меня,
Я ни за что там надолго не останусь,
В борьбу вступать иль поздно или рано,
Не по душе, признаюсь, не боец.

В пять лет моих не выдержал отец
Семейных ссор, начальства произвол,
Как из семьи, из жизни он ушел,
Его бы нужно посчитать за дезертира:
Осиротил детей, семью пустил по миру,
Но взрослым я задумался над этим.
Не спорю, факт, жена и маленькие дети
Хлебнули горя, кажется, сполна.
Он сам сгубил себя, не подлая война,
А стыд с виной и водкой разогретых
Вершили суд над ним в то роковое лето.
Мне был урок, и я его усвоил,
Но по стопам отца проследовали двое,
Попав на линию огня, не сдюжили удара.

Поговорить, как я старик, с отцом бы старым
О тех далеких днях семейных неурядиц:
Отец, скажи мне честно, бога ради,
Когда ты в петлю влез, вина и стыд терзали?
А дети: Толик, Вова, Юрик, Галя
Не вспомнились тебе с их матерью, женой,
Как четверых поднять, подумал, ей одной?..

И у меня ни раз похожее случалось,
В стыде душа с обидою металась,
Еще чуть-чуть, но помнил твой урок:
Я не взводил, а разряжал курок,
Пусть время вылечит, я думал, мои раны.

И сын мой старший, мне казалось странно,
Что разговаривать со мной не захотел,
Как через тридцать лет в застолье он сидел
Со мною рядом. Мне не интересно,
Что было с вами, сказал, казалось, честно.
Он сына тоже бросил, как и я его оставил,
Поэтому, возможно, и осуждать не вправе.

Извивы мыслей, чувств и правила сложенья
Стихов меня совсем уж в дебри завели,
В душе, как видно, не закончено сраженье,
Иль рана старая по-прежнему болит…

Душевный скреп ломался понемногу,
Чувствительно, как зуб шатается в десне,
Обиженный и злой, а вместе – недотрога,
Сколоть тот скреп не больно стало мне.

Десна затянется как рана мягкой тканью,
Придется пищу непрожеванной глотать,
Зато и место, где был зуб, болеть не станет,
Так скреп душевный может время залатать.

На шаг назад невольно отшатнешься,
Переступив, опять найдешь ноге опору,
Устойчиво шагать вдвоем едва ли проще,
Идти порознь привыкнешь очень скоро.

Не давит грудь ладонь, влюблено грубо,
Исчезнет спазм, и горло дышит вольно,
И уст твоих не ищут жаждущие губы,
Скол скрепа пал, не оттого ль так больно?

Предложить я могу, навязывать не в праве,
Неверный взгляд да кто-нибудь исправит
На свой манер и вкус, добавив искаженье,
Могу принять, отвергнуть с раздраженьем,
Мол, ваши домыслы с моими не сравнить,
И не найдя согласие, не в праве я судить
И ваши убеждения в моём ли пониманье,
А время как рассудит, так нас оно обманет.

Навязывать не в праве, как поделиться тоже,
Вы сами что найдете, себе на пользу может,
Как и на пользу будет, всё то, что вы даёте,
Фантазию иль сказку, невольно ли солжете,
Но так солжете гладко, что верите уж сами
В героев приключений с горящими глазами,
Мне остается только принять или отвергнуть,
Неразделенность чувства обидное и скверное.