Игорь Бойко - Возвращение

За то её по-цыгански казнить

Продленьем мести —

Значит, с ними вместе,

В цыганскую же обращая сыть?

…За хмарью дня присматривает ночь,

При случае свой доливая колер.

Да, этот хлев —

Хоть весь устли соломкой —

Найдут прогал, раздвинут и – с мечты —

Тут с чердака…

Побольше высоты? —

Так с крыши да с конька, с предельной кромки —

Чтоб хрустко, кости норовят, чтоб ломко!

Слеза, которой воздаянья нету,

Сама поёт себе,

Чтоб стать отпетой…

4

С тех пор – как «мелочь» после стольких ран

Котовы слёзы в «сбруе» у цыган.

А те бредут себе, черня, по свету,

Кому-то белому, возможно, им,

Где блеск слезой протравленной монеты,

Как девственность, борделями ценим.

В рыданий недрах тот же грош, ей-ей,

В них сдавленный, алмазней, золотей,

А стало, по всему, иная плата

За вход, а стало, и в иную дверь —

У каждого свой бог и слово свято,

И вдохновенье, конь (иль кто?) крылатый,

Чьей при́горшнею меряешь теперь?

Где статус повышается верёвкой,

Тобою загнанных по петлям ловким.

Ты скажешь, только по добру всё проще —

Во зле и те горят, несчастны, мол…

Да полно, что темнить чумную рощу?

Горит, доху дохаживая, моль!

Но моль – блондинка, эти все чернявы,

Живучи, ибо сами из отравы.

Где сказка пела, чавкала, чернела,

Смеялся гадалчонок, а не плакал,

Подсаживая на иглу, как на кол.

Конечно, грустно, что цыганок бьют,

Когда они добычи не приносят

Баронам; что баронов порча косит,

Свинец, железо, замыкая круг

Всея нечистых дружек и подруг.

Гармония? Порядок и уют.

Барон под камнем делается князем,

Как титул, отшлифованный червём,

Восходит в превращении своём

К прижизненно прилипшей рифме: грязи.

Опять ты скажешь:

«Не впадай в чернуху».

Но знаешь, если все —

под дых да в ухо,

Всё менее спасает красота

И выражения лица и рта.

5

Танцуют – врут и врут – поют и врут

Всем, что имеют, – картами, руками,

Младенцами, больными стариками,

Закатом, сном, своим, чужим лицом,

Куриным, человеческим яйцом.

…Среди хоров тасованных колод,

Когда любая вещь – рубашка карты

Краплёная, гудит орган азарта,

Исхода нет, сюда лишь только вход.

Те облаченья разуму несносны,

То ль упомянутые их обноски!

Чумазыми руками-мотыльками

Бренчит беда на клавишах вещей —

Врунишек… эту музычку подшей,

Как бантик, от извилин до ушей.

6

Всё ж ты права, кота над цыганами

Да будет плач! Они и в нас, и с нами,

В чужих мечтах надетых, как шелках…

Как смерть, что носит украшеньем прах.

И здесь сотрём повторы и эстетство,

Пролитые в невымытый ушат

(Газетой – недоразуменье это!),

Мечтою Зверя с Богом по соседству,

Где всё – звучание, а в числах – средство,

Где мир героев – выросшее детство,

Ты сам – живой тот эпос, ибо в сердце,

Седом и льдистом… в нём, а не в ушах,

Те арии, как бездны, всё глушат.

Цыгане – тучки крови и рубах,

Чужих и с них надетое дыханье,

Как то, чему приглядно издыханье,

Донашивать, что на груди стихает.

Так Смерть плетёт истории ажуры,

Сырцы братая с теми, кто из них

Тянул в татуировке абажуры,

Перчатки для возлюбленных своих,

Её впуская в страсть, любовь, лямуры,

Как падающих листьев дух и стих.

7

Прости за мрачноватость в обороте,

Закончим на весёлой, доброй ноте.

Цыгане, понимаю, не прочтёте

Вы этих строк, они вам до… звезды.

Так мне и надо… вам… выходит – нам.

Тут не запутаться б, короче, дам —

Клянусь на всём, что дорого, в почёте

У вас – кобылах ваших и колёсах

Телег, и на колёсах наркоты,

На картах, верных псах и плётках хлёстких,

В ручонке с дозою рождённых детях,

На вас, ни слов, ни дел не знавших этих,

Клянусь на всём, что тотчас же отпето,

Едва к нему вы прикоснулись где-то, —

Дам цену… две… чёрт с вами, три цены —

Верните только краденые слёзы!

Котовы ли? Где пальчики видны,

Глаза, мечты, чей пыл оплошно роздан.

А если нет – пусть не долижет червь

Барона вашего – чтоб тот из гроба

К вам ночью шёл, гроб захватя, чтоб оба,

Нет – трое лучше:

Червь до кучи – бучей,

Ленивую свою гоняли чернь —

Досыпать недокраденное, чтобы,

Как ни расти воровушка-казна,

Чтоб – пусто ей, поскольку гроб без дна.

8

Бог шельму метит, и не только Бог.

Кто метит их, вопрос, увы, изрытый,

Как говорится, было бы корыто,

А свиньи будут… Метит Кабысдох.

Да будет с ними Кабысдоха мета,

А над тобой – с брильянтами комета,

Которой, впрочем, все в одной цене.

Тебе не так, но так почти что мне.

9. Апология цыган

…Но Ольга, вещая в стихе, Шевчук,

Как человек, меня гораздо лучше,

Не говоря про цыган (будь я слущен!),

Да и знакомый голос всех излук

Воды, земли, поэзии и прочих

Стихий, где, как в извилины, вколочен

Вселенский разум, где все устья разом,

И да! В пределе – перевёртыш-эхо,

Ещё бы чуть (нельзя!) и – альтер эго —

Предписывают мне любить цыган,

Как братьев, пусть не меньших, может, сводных.

Да я любил… Сам чувствую изъян,

Младенец выплеснут? Утоплен в водах?

Рассмотрим поподробней от исходных.

Вот эту строчку, будто занавеску

Из ситца подними – в окне за ней

Базарный клёкот городов и весей,

Мерцанье сбруй, гаданий – горсть огней,

Созвездием летящих над дорогой,

Крылатый клин до искончанья дней,

Где всё возьми, спусти – узду не трогай,

Что свешена с небес, – сей искус Бога,

Ведущую в огни и без огней.

Она распятьем даже в изголовье,

Средь талых туч и солнц, метелей носких,

Где ветра вечного с попутным ловля, —

Выходит, реквизит всея подмостков.

Любовь, что вечно окликает кровь,

То ж эхо криво, близнецы, творцы —

Да кто – кого? Да обе, да по кругу

Изгонному… смешаться, стать друг другом,

Всё, всё есть ложе, выстланное сердцем,

Как в полынью иль молнию одеться.

Тут в оберег себя не скажешь: «Чур!»,

Хоть смехом, хоть проклятьем поливая,

Для русского то рифма роковая,

Как для французов их лямур – тужур.

Так средь земель на кошелёк напасть,

Мог и не брать, но взял и тратил всласть,

Хоть чуял костью – это всё не просто,

А в кошельке, что ни деньга – напасть.

10. Из протокола разума

«Народ за дочь свою не отвечает».

«Скорее, дочь иная за народ».

«А впрочем, кто их, к чёрту, разберёт,

Кто за кого, кого и как дерёт».

В картинках протокол забыт? Нечаян?

А разум в пробуксовке сам не тот.

Рука перекрестить стремится рот,

Гранёный посох шаря наперёд.

11. Апология чистого разума

Идея воли обыскалась тела,