Татьяна Сотикова-Меркулова - Колдовские встречи

Туман вдруг отрываться стал,
Сползать к ногам моим.
Я озадаченно молчал.
Глазам верить своим
Не мог, как не старался я,
Лишь замерев стоял.
А у тумана жизнь своя:
Он форму принимал.
И вижу тут – Зеленый Змей —
У ног моих ползет,
А Ведьма, словно соловей,
Поет, его зовет.

Что за напасть? Что за дела?
Прошли уже века.
Когда мать камень отдала,
Что принесла река.
В том камне сила не с Земли,
Из космоса она,
Использовать ее могли
Лишь те, кому дана
Власть свыше управлять людьми,
Их судьбами играть…
Проснулся я, а тут они —
Решились меня звать.

Прости меня, великий Змей,
Нарушила твой сон,
Но мало силы здесь моей,
Я ставлю честь на кон.
Спасти хочу я вот его.
Он жертва тех зверей,
Что раньше брата моего
Лишили светлых дней.
Ты будешь сыт и горд собой,
И снова ты в игре,
И я пойду туда с тобой,
Ведь пруд в такой дыре…
Змей, помолчав, ответил ей:

– Коль хочешь – будет так.
Сложно понять мне вас, людей,
Я в этом не мастак.
Защиту хочешь дать ему? —
– Он указал хвостом, —
Ну что ж, пусть будет по сему,
И порешим на том.
Как звать тебя, подарок сей?
Змей грозно прошептал.
Тот еле молвил – Алексей,
Стоял – Едва дышал.

Я не был пьян, но все плыло,
Вокруг стоял туман.
Не понял я, как занесло,
Меня в этот обман…
Что это? Фокусы иль явь?
Колдунья… Змей… Кристалл.
То предложение – жизнь поставь…
Я сдался… Все… Устал…
Не понимаю ничего,
Все в голове плывет.
Мираж! Не верю я в него!
Но… Змей меня зовет…
Его глаза огнем горят,
Чем дальше, тем сильней.
Зубов я вижу острых ряд,
И меркнет свет огней…

Ну, вот и сдался твой герой,
Ты знаешь этот пруд?
И хоть зовешь его дырой,
Все ж не сочти за труд:
Заранее то показать,
Чтоб знал я, что и как.
И чтобы недругов узнать,
И видеть, кто есть враг.

Я силу камню отдала,
Теперь Змей правит бал.
Да, я сама его звала,
И предо мной он встал.
И власть его так велика,
Что горы он свернет,
Затем опять уйдет в века,
Когда наш враг падет.
Я руку Змею подала,
И он ее обвил.
Открыла мозг и позвала —
Он кольца вокруг свил…
И то, что видеть я могла,
Увидеть смог и он.
Вода в пруду, сплошная мгла,
И легкий тихий стон…

Что ж, я готов, нет смысла ждать, —
И вмиг всех перенес…

К пруду подходим. Видим рать —
Настроена всерьез.
Борис как грозный атаман,
Ухмылка на лице.
Пока не видит, как туман
Ползет. И рать в кольце.
– Ты звал меня? Мне угрожал?
И смерть мне обещал? —
Борис в ответ стоял и ржал,
Врагов он не прощал.

Ну, ты, герой! Ведь сам пришел!
А знаешь, что за пруд?
Какой народ здесь смерть нашел!
Так не сочти за труд:
Что будем руки мы марать…
Вон, видишь, полынья.
Не хочешь боли испытать —
Ныряй. Судьба твоя.

Неужто он не замечал,
Что ветер вдруг пропал?
Не виден вдалеке причал,
И воздух гуще стал…
А полынья вдруг ожила,
И в ней взыграла муть.
Как многих та пережила,
Им указуя путь…
Из проруби взлетел фонтан,
В нем ряска, ил и грязь…
Тут взвизгнул Боря-наркоман,
Ну что? Дождался, мразь!
– Меня хотел ты утопить?
А самому нырнуть?
Никак ты захотел пожить?
Ведь сам же выбрал путь!

Что происходит у пруда?
Зимой вода кипит!
Братва рванула кто куда…
Кругом стена стоит!
Ее не видно, но она,
Вдруг двинулась к воде!
Со всех сторон. Иль не одна?
А значит быть беде!
И отжимает всех к пруду,
А полынья кипит!
Я не хочу, Но я иду!
Земля вокруг дрожит…

Я вижу, движется стена,
Врагов сметая ряд.
А в стороне стоит ОНА.
И жуткий грозный взгляд.
А губы шепчут заговор,
Что змея разбудил.
Приводит в силу приговор
Тем, кто людей сгубил.
Вдруг вспышка света в вышину…
А полынья кипит!
Бандиты все идут ко дну —
Колдунья не простит…
Мороз крепчает. Поздно. Ночь.
Спокойна полынья.
Исчезло наважденье прочь.
Один стою здесь я…

Мороз крепчает, поздно, ночь,
А в голове туман.
Исчезло наважденье прочь.
Что это? Явь? Обман?
По парку до утра бродил…
И скоро уж рассвет.
И хоть врагов я победил,
Не мил мне белый свет.
Колдунья жизнь мою спасла,
А может это сон?
Корнями в душу проросла.
Не удержал я стон…
И к дереву лицом приник:
Ствол кожу холодит,
Прости меня, лесной старик,
Внутри ведь все горит.
Я даже имя не спросил!
Как мне ее найти?
– Не ты ль до дома проводил?
– Ведь так! Уже в пути! —
Из парка я бегом бежал,
Тропы не разбирая,
Как лист осиновый дрожал,
К подъезду подбегая…
Но что я ей смогу сказать?
Как вкопанный я встал…
Как то, что в сердце, показать?
Весь мой настрой упал.
Вдоль дома долго я бродил,
И не далек рассвет.
Снежок в стекло – но не разбил.
В окне зажегся свет…

Кристалл потух, и змей исчез,
Вновь в комнате своей.
Лишь в мыслях снова пруд и лес,
Прохожий Алексей.
Сложились звезды видно так,
Что нас свела судьба:
Нескладный молодой чудак,
И общая борьба.
Он этой ночью мне помог —
Смогла я отомстить.
Пришел, видать, тому уж срок,
Теперь могу простить.
Предвидела, что встрече быть,
Случайно, невзначай…
Что угораздит полюбить,
Лишь пригласив на чай.
За все ведь мы должны платить,
За помощь, и за боль…
Все будет так, должно как быть,
В том бытия ведь соль…
Вдруг что-то стукнуло в стекло…
К окну я подхожу.
Темно, еще не рассвело,
Что там я разгляжу?
Фонарь у лавочки горит,
И кружит мягкий снег.
У дома Алексей стоит…
Нашел он мой ковчег…

Не знаю сам зачем и как,
Снежок я вновь слепил
И быстро, чтобы не размяк,
В окно им запустил.
Лицо возникло за стеклом…
И взгляд: глаза в глаза…
И обдало таким теплом!
Что выбилась слеза…
Затем любимой лик исчез,
Зажегся в кухне свет…
И, в ожидании чудес,
Подумал: амулет…
И словно кто-то в грудь толкнул,
Едва я не упал…
А, может, Змей то поманил?
Как вкопанный я встал!
От дум взорвется голова,
А сердце так стучит!
Пусть лучше выгонит она,
Язык мой не смолчит!
Лишь только несколько часов
Мы были вместе с ней,
Но знаю я теперь без слов,
Что нет ее родней.

Что я могу ему сказать?
Как поступить должна?
Предупреждала меня мать,
Что буду я одна.
Ведь не позволит мне Змея
Себя с другим делить.
Не будем вместе: Он и Я,
Придётся слезы лить.