Катерина Мисько - Летит Ласточка

– Уходи, Роб. Ты не мой. Твоё сердце с другим человеком. Уходи к ней. Или куда хочешь, просто уйди.

Он ушёл в тот вечер, но не оставлял меня в покое ещё больше года. Он ходил в мои любимые места, чтобы случайно встретиться, привозил цветы (которые никогда не дарил прежде), писал письма, являлся ко мне на работу, плакал, в основном давил на жалость рассказывая о том, как он страдает, рассказывал общим знакомым, что я ревнивая сумасшедшая. Возможно, он и правда страдал, у него ведь больше не было удобной подушки – меня, да и лучшая подруга куда-то испарилась после нашего расставания. Моя жизнь в тот вечер щёлкнула. Я поняла, что не хочу быть такой, какая я сейчас: удобная, напуганная и немного наивная. А значит, пришло время перемен.

Дорогой друг, если ты когда-нибудь навестишь старый, добрый, северный Юкон, тебе не забыть его седых гор. Они простираются по всему горизонту. Прячутся друг за другом, как скромные школьницы на первых дискотеках. Одни из них высокие и могучие, выглядят строго и неприступно.

Другие же больше напоминают холмы, на которых наперегонки с косолапыми весной собираешь вкусную голубику.

Эта сьерра окутана невероятной историей и влюбляет в себя с первого взгляда. Через тропы и перевалы, от Аляски и до территории когда-то шли азартные золотоискатели. В снег и холод, в упряжке с голубоглазыми хаски, неслась здесь лихорадка и манила найти сокровища. Под обвалами в глубоких ущельях здесь нашли покой те, кто не нашёл его при жизни. Те смелые, которые от Калифорнии и до самого Доусона тянули свою нищету, в мечтах расстаться с ней навсегда. Как же я зачитывалась рассказами Джека Лондона об этих местах в школе! Какой магией была окутана эта земля и её горы!

В этих горах вся моя душа.

В Уайтхорс я приехала по зову сердца, очень уж хотелось увидеть северное сияние. Я окончила университет, собрала чемодан, купила билет в один конец. Помню, когда решение стало ребром – ехать на север Канады или оставаться на юге, я подумала «я ведь так состарюсь, умру, и никогда не увижу танцующую Аврору Бореалис.» Такая перспектива меня расстроила, и решение было принято. Друзья смотрели на меня, как на сумасшедшую. «Ты ведь там не знаешь никого!», «Ты же там не была ни разу!», «Там ведь -40 сейчас!». Но мне было не страшно. Джек Лондон не стал бы врать. Хотелось увидеть эту страну. Попробовать её на вкус. Хотелось приключений.

– Катя, ты уверена? Последний раз спрашиваю! – подруга смотрит на меня немного с сожалением и прикусывает нижнюю губу.

– Ну да – улыбаюсь. – Подбросишь завтра до аэропорта?

– Конечно, не вопрос.

Ира обнимает меня на прощание и желает не отморозить нос и руки. Люблю её правду, замаскированную под шутки.

Солнце заливает снежно-белый город. И мороз пробирается в самую душу. Всё вокруг такое белое-белое. Мы идём по узенькой Миллениум трейл, по парку в центре города. Под ногами как-то необычно скрипит снег. Так скрипит снег только в сухой тундре. Это был мой первый день и моя первая зима на земле midnight sun – полуночного солнца. Помню, передо мной лежало широкое замершее озеро, а вдалеке виднелась необычной красоты гора, по виду очень напоминавшая вулкан. Она показалась мне настолько невероятной, что я просто затаила дыхание, смотря на горизонт.

– Кто это? – спрашиваю я попутчика.

– Это Голден Хорн.

– Голден Хорн… – повторяю шёпотом, как заворожённая, не отводя глаз.

Этот потухший вулкан стал для меня неким символом силы и внутреннего стержня. Я подумала, что когда мне нужно будет поговорить с богом, я буду искать его на пике этой горы. 2 года спустя я чуть не погибла, когда пошла одна на его поиски.

«– Я хочу подняться на эту гору с тобой. Почему-то она тебе интересна.

– Сама не знаю почему. Я, наверное, придаю ей слишком много мистического и тайного смысла. Но Мы как-нибудь проснёмся с тобой рано-рано утром, без причины, ещё до самого рассвета. Возьмём чай и кофе, и пойдём на самый верх. Будем сидеть на верхушке, смотреть вниз на город и болтать ногами, кормить нашего пса бубликами.

– Хорошо, пойдём. Только подождём, когда снег растает, холодно ещё.»

Он пытается повторить «бублик» на русском, и мы оба смеёмся.

«Спи уже, хватит хихикать, как-то обязательно поднимемся наверх с твоими бубликами, но только подождём… подождём, когда растает снег.»

Время прошло и снег растаял. Я просыпаюсь рано-рано. В комнате темно, пусто, и очень тихо. Время – 5 утра. «И какого чёрта в такую рань» -думаю. Села на кровати, закутавшись в полосатое одеяло. На улице ни звука, ещё не слышно ни машин, ни людей. Я подумала, что для пробежки ещё не время, а для офисной работы в выходной день воскресенья как-то отчаянно. По субботам можно начинать работу с самого утра, предлогов можно найти массу. Но вот в воскресенье утром в офис приходят только отчаянно одинокие, таких жаль.

«Мне тебя жаль» – говорю я сама себя в голос. «Жаль, жаль, жаль.»

Медленно осмотрелась вокруг своей крошечной квартирки и зевнула. На тумбочке справа от меня стоял стакан воды, и я потянулась за ним. Как-то нечаянно опрокинула его на пол, вода разлилась, оставив брызги на моем одеяле. Я ругаюсь про себя, думаю о том, как всё достало, и лезу под тумбу доставать закатившийся стакан.

Взгляд падает на пол, где в самом уголочке под тумбой лежит одинокий и всеми брошенный в пыли бублик. Каштановый лабрадор по имени Сако постоянно оставлял свои снэки по углам. Господи, как давно это было, или совсем недавно? Сердце начинает биться чаще, на глаза наворачиваются слезы. Знакомая дрожь бьёт по телу, только не плакать… перестань! Но не плакать поздно. Меня начинает накрывать волной.

Та же волна лихорадочных воспоминаний через полчаса выносит меня к парковке. Я сажусь в машину, завожу мотор. Заводится. Даже греть не нужно. За это больше всего люблю лето в Юконе. Кофе покупаю по пути на заправке, и еще что-то неважное поесть. Дорога до горы Голден Хорн занимает около 20 минут. Успею к первым тёплым лучам солнца.

На пустом шоссе гуляет ветер. Я открываю окно и впускаю внутрь прохладу нового дня. Пытаюсь поймать пальцами попутный ветер. Делаю музыку громче. Играет старый сиди, который мы нашли с подругой на свалке несколько недель назад. Кто-то выбросил кучу домашнего хлама прямо посреди леса, возле тропы, где мы гуляли. Не знаю, зачем, но я забрала этот диск, на нём старая кантри музыка неизвестной мне певицы из Альберты. Есть её фото на обложке. Красивая.

«Какую музыку ты любишь?»

«Любую, если это не кантри» – отвечаю я, и смеюсь, «терпеть не могу кантри, такая чушь. А ты что слушаешь?» – Он смотрит на меня и подымает брови.

«В основном кантри. Я ведь из Альберты, забыла?»